Сердце Черной Пустоши. Книга 3 - [75]

Он бесновался, а я все сильнее сжимала коробку. Ногти впились в лакированную поверхность, и пульсирующая боль отдает в пальцы. В распухшей губе тоже стало отдавать ударами, и я опустила голову, стараясь скрыть следы своего позора. Говорить боялась, чтобы дрожащий голос не выдал состояния, а виконт принялся расхаживать по комнате и размахивать руками.

– Будь здесь Карл, даже Радилит вел бы себя более достойно и сдержано. Старый распутник уважал его и, не побоюсь этого слова, побаивался. Меня он тоже опасается, но так опасаются диких собак. Ничего, дикие собаки лучше домашних…

Он говорил что-то еще, а я, сдерживая слезы от бессилия, думала, как незаметно нанести порошок. Когда снова попыталась окунуть пальцы в коробку, виконт вдруг остановился и резко повернулся ко мне.

– Вы странно молчаливы, – сказал он. – Где язвительные ответы и попытки швырнуть в меня пудреницей?

Мне пришлось опустить голову ниже, чтобы скрыть набежавшую на глаза пелену влаги. Виконт шагнул ближе.

– Элизабет?

Я хотела ответить, но не нашла слов, а грудь сдавило так, что испугалась разразиться истерикой, поэтому промолчала.

– Элизабет? – снова повторил он и в голосе мелькнула неподдельная тревога.

Он подошел еще ближе и присел на пятки передо мной. Я спешно отвернулась, торопясь спрятать глаза, которые уже не видят из-за мутной пелены, и сглотнула. Получилось шумно, в груди вспыхнуло горячее, а подбородок, как ни силилась сдержаться, задрожал.

– Лиззи, – произнес де Жерон обеспокоенно, словно забыл о том, что секунду назад меня отчитывал. – Что с вами?

Я постаралась отвернуться еще сильней, но ощутила на подбородке горячие пальцы. Виконт медленно повернул мое лицо к себе, в этот же момент запруда в глазах прорвалась, и горячие дрожки прокатились по щекам, а я увидела встревоженное лицо де Жерона.

Его взгляд быстро скользнул вверх-вниз и зрачки расширились.

– Что с вашей губой? – спросил виконт немеющим голосом.

Я промолчала потому, что рыдания сдавили грудь, а я всеми силами пыталась их удержать. Де Жерон продолжал изучать меня. И чем больше его взгляд ползал по мне, тем бледнее становилось лицо, а когда остановился на шее, из груди вырвался сдавленный стон.

– Только не это… Только не… – прошептал он сдавленно, – только не тебя…

Слезы потекли еще сильнее, а мне захотелось закутаться в кокон и скрыться от всего мира, где никто не узнает о моем позоре. И, прежде всего, виконт.

– Кто… – выдохнул он так болезненно, что жгучая волна прокатилась от него и едва не повалила меня на кровать.

Я сглотнула тугой комок в горле и, наконец, смогла ответить:

– де Луа…

По щекам виконта пошли красные пятна, губы затряслись, а в глазах мелькнуло безумие. Он вскочил и, прежде, чем успела опомниться, смахнул с трюмо расчески и пудреницы, те разлетелись по полу, а виконт заорал так отчаянно, что меня дернуло.

– Мразь! Чертов ублюдок! Гниль! Падаль!

Потом обернулся ко мне с бешеными глазами и перекошенным от боли лицом, словно это его подвергли унижению.

– Я убью его, – прошептал он одними губами, и я с ужасом поняла, он сделает это, прямо здесь, в столице Огненных Земель, во дворце Радилита.

Меня ошпарило. Подскочив, я выронила коробку с куррант дисектум и бросилась к виконту, который уже развернулся к двери. Когда вцепилась ему в локоть, он обернулся, и в глазах увидела столько боли, что меня снова колыхнуло.

– Дагрей! – выдохнула я. – Нет!

В его взгляде отразилось непонимание и ярость.

– Что? – выпалил он. – Что ты говоришь, Лиззи? Этот ублюдок поступил с тобой, как последняя мразь! С тобой! Я убью его и вырву его поганое сердце! Оскоплю, и затолкаю ему же в рот!

Я сжала пальцы на его локте так, что самой стало больно и буквально взмолилась:

– О, святое воинство, Дагрей, вам нельзя драться под крышей Радилита с Вазисом. Радилит приказал мне выйти за него…

Глаза виконта округлились так, что едва не выпали из орбит, он отшатнулся, ладонь упала на рукоять.

– Выйти? – выдохнул он с ненавистью. – Сейчас? Ты еще носишь траур! За этого выродка?

– Да…

Он дернулся к двери, мне пришлось приложить всю силу своего хрупкого тела, чтобы помешать уйти. Виконт оглянулся, взгляд полыхнул новой волной бешенства.

– Пусти, Элизабет, – сказал он. – Я убью его. И мне плевать, под чьей крышей! А потом пусть Радилит делает что хочет.

– Нет, виконт! – произнесла я, чувствуя, как тают силы, держать его. – Прошу! Если вы сделаете это, Радилит вас казнит. И я останусь совсем одна. Прошу, виконт, не бросайте меня!

Де Жерон резко перестал сопротивляться, и меня чуть не откинуло назад. Но он обнял так неожиданно и крепко, что сперло в груди. Его пальцы сжали волосы на затылке, а рот оказался возле уха.

– Лиззи, прости меня, – зашептал виконт, – прости меня… Я не смог, я не защитил… Я обещал, но меня не было рядом, когда был нужен. Прости меня, Лиззи…

Он шептал горячо, а я всем телом ощущала отчаяние, тугими волнами исходящее от виконта. Вместе с тем внезапное объятие, принесло небольшое успокоение, которого не хватало, и которое не мог дать даже самый чистый куррант дисектум.

Виконт продолжал шептать:

– Элизабет, я должен с ним покончить. Иначе это будет на моей совести. Он никогда не оставит тебя в покое. Я знаю этого человека. Он самый мерзкий и гнусный тип во всем дворе. И я не позволю, чтобы моя… невестка стала его женой. Если Радилиту захочется меня казнить, что ж, его воля. Но на эшафоте я буду знать, что вы не попали в лапы к этому ублюдку.