Сердце Черной Пустоши. Книга 1 - [4]

– Лиз! Лиззи… Я знаю! Я все-все знаю! Все уже знают, Лиззи, все только о вашей помолвке и говорят!

– Помолвке, – предательски дрогнувшим голосом прошептала я, стараясь избегать встречаться глазами с Нинель. – Это называют помолвкой…

Я уставилась на горничную, которая торопливо расставляет блюда и чашки на низком прикроватном столике, бросая настороженные взгляды на Нинель.

Дождавшись, когда горничная закончит, я сказала ей:

– Ты можешь идти.

– Да, миледи, – коротко ответила девушка и, присев, вышла.

Стоило двери захлопнуться, я вцепилась в руку Нинель мертвой хваткой и прошептала:

– Не было никакой помолвки, Нинель! Было слово крови… Было обещание, никто не верил… Никто не верил, что очередь дойдет до меня. Даже разрешили привезти меня сюда, в Аварон, после раскола. И вот… Было тринадцать девушек, и все они погибли. Все думали, что единственный сын короля теперь никогда не женится, и молились о том, чтобы боги благословили правителя Радилита другими сыновьями… Но после смерти королевы Августы, матери Карла Сварта ни одна из королев не родила! Ни одна! И вот, преславный Радилит так плох, что вряд ли сможет зачать других сыновей. А принц.... Его не было три года, Нин! Дядя обещал меня правящему дому чтобы заключить мир… И чтобы вывести оттуда… Все тогда думали, что это формальность. Я думала, что это формальность!

Я прижала пальцы к вискам, зажмурилась, затрясла головой, стараясь выгнать жуткие картины, что рисовало не в меру услужливое воображение.

На плечо легла теплая ладонь, робко провела и замерла, словно боялась лишний раз потревожить. Я всхлипнула, а со стороны окна послышался писк.

Резко обернувшись, я подставила руку, и на ладонь приземлился маленький дракончик. Совсем еще зеленый, больше похожий на нетопыря, чем на грозного защитника.

– Больше не бегать мне в лавку старого алхимика, – пробормотала я, почесывая малышу пузо. – Нинель теперь позаботится о тебе, она хорошая…

Подруга закусила губу и подставила ладони лодочкой, готовясь принять дракончика, но в последний момент отвела руки и подняла на меня недоумевающий взгляд. Рыжие бровки нахмурились, губы поджались.

– Ты не забывай покупать ему свежую кровь, – попросила я и шмыгнула носом. – И меня не забывай…

Нинель смотрела на меня непонимающе, словно пытается решить в уме сложную алхимическую задачу, потом спросила:

– Погоди, ты разве не берешь его с собой?

Я покачала головой.

– Кто мне разрешит?

– Но это же твой питомец! – воскликнула Нинель, вскакивая с постели. – Как они могут забрать у тебя дракончика?

– Нинель, – проговорила я упавшим голосом. – Там, куда меня увезут, нет магии. Она запрещена. За ее использование – смерть. И ни дракончики, ни летучие коврики, ни даже магические очки… Их тоже придется оставить. Могу подарить тебе.

Нинель выхватила зверька у меня из рук и прижала к груди, словно боится, что отнимут, побьют, поругают. Тот запищал, недовольный, что его сдавили чужие руки, и переполз ей на плечо, дерзко задрав мордочку.

Нинель откинула рыжий локон со лба и спросила участливо:

– Так значит, это все? Мы больше…

– Не увидимся, – закончила я вместо нее.

Подруга пару секунд смотрела на меня, круглыми, как чайные блюдца глазами, потом губы задрожали, и она бросилась мне на шею, громко рыдая и причитая, как кухарка с нижнего этажа.

Долго сдерживаться я не смогла и, спустя мгновение, мы обе рыдали и всхлипывали, обнимаясь и прощаясь.

Тем временем, в комнату вошла экономка. Она остановилась в середине и с холодным спокойствием взирала на наше прощание, но когда Нинель пошла на второй круг, громко покашляла и проговорила:

– Леди Элизабет, вам нужно привести себя в порядок. Виконт уже прибыл.

Глава 2

Горло перехватило ледяной лапой. Осторожно выбравшись из объятий Нинель, я подползла к краю постели и спросила нервно:

– Уже?

– Они с лордом Гриндфолдом завтракают внизу. Вам лучше спуститься.

Бенара обернулась и щелкнула пальцами, высекая над высохшими перстами едва заметную искру.

Повинуясь знаку Бенары, в комнату впорхнуло сразу трое горничных. Та, что приносила завтрак, недовольно покосилась на Нинель и на нетронутые блюда, но высказаться не посмела.

Первая из девушек держит на вытянутых руках что-то небесно-голубое, струящееся и блестящее, руки второй заняты чем-то темным, через плечо перекинуты какие-то вещи. В руках третьей горничной сверток, в каких обычно хранится обувь.

– Вот что, леди, – хмуро проговорила Бенара, потирая раскрасневшийся нос. – Здесь вы вольны были выглядеть, как заблагорассудится, даже если ваш вид не лучше институтки из неблагополучной семьи…

Экономка окинула меня оценивающим взглядом, намеренно игнорируя Нинель, словно моя подруга пустое место, а я поняла, откуда в лексиконе дяди взялись «эти непотребные девки из института».

– С этого дня, – продолжала Бенара голосом классной дамы, – вам надлежит думать не о своих сумасбродных выходках, а о престиже дома, к которому вы имеете честь принадлежать.

– С этого дня, – проговорила я, вытирая щеки, – не тебе указывать мне, что делать.

Бенара опешила, даже головой потрясла, точно надеялась, что ей послышалась. Пожевав губами, произнесла.