Сердца и камни - [23]

— Может быть, песок надо не молоть, а разбивать? — сказал им Лехт.

— Разбивать песок? — удивился механик. — Каким образом? Чем? Эта мысль недалеко ушла от идеи сахара и соды.

— Вы думаете, что это так трудно? — спросил у него Лехт.

— Я думаю, что это невозможно. Ведь речь идет не об одной песчинке, а о миллиардах и миллиардах.

— Надо попытаться, — настаивал Лехт.

— Видите ли, Иоханнес Александрович, вы, кажется, не технолог, а строитель. Представьте себе, что сказали бы технологи, если бы мы им предложили не молоть, а разбивать песчинку.

— Интересно, что бы они сказали? — спросил Лехт.

— Они бы отправили нас с вами в лечебницу. Кажется, так когда-то поступали с изобретателями, которые всех донимали своими абсурдными идеями.

— Я бы хотел избежать этой участи, — с улыбкой сказал Лехт и поблагодарил их за ту помощь, которую они ему оказали.

— Мы только слушали вас, — пожал плечами мастер.

— Это, если хотите знать, главное.

— Что именно?

— Мне нужно было, чтобы меня слушали. Я сам себе не верил. А что касается разбивания песчинки, то я все-таки буду продолжать опыты, — с упрямой настойчивостью сказал Лехт.

— Только не очень шумите об этом, — посоветовал мастер. — Люди в самом деле могут подумать что-нибудь этакое. — Он многозначительно повертел пальцем перед головой.

Он шел по душистому и влажному лугу, среди высокой травы и ярких цветов, шел долго и беззаботно. Но неожиданно перед ним возникало бурное море, и он не замечал ни бури, ни волн и постепенно погружался в воду. Волны подхватывали его, а он вступал с ними в неравную борьбу. И в этот момент просыпался и уже не мог уснуть.

Сон этот Лехт видел и в детстве, и в студенческие годы, и во время войны. Он повторялся с вариациями или какими-нибудь новыми деталями. Казалось, что Лехт смотрит один и тот же фильм или читает одну и ту же сказку. Константин уверял, что в детстве действительно был такой эпизод — они шли по лугу и попали к скалистому берегу моря. Лехт же ничего этого не помнил. А сон все чаще и чаще повторялся. И тот же Константин уверял брата, что это к неудачам.

Лехт всегда посмеивался над отгадчиками снов, но Константин настаивал на своем: будет неудача.

А весна тысяча девятьсот сорок восьмого года оказалась для Лехта необычайно удачливой. Он испытал еще одну мельницу, действовавшую «на удар» — дезинтегратор. Дезинтегратор использовался для угля и соли, а Лехт приспособил его для песка. Пришлось изменить всю конструкцию, переоборудовать колесо, на котором были укреплены «пальцы», хотя бы приблизительно рассчитать необходимую скорость вращения. Он помнил предупреждение механика и «не очень шумел» о разработанной им конструкции дезинтегратора. Еще меньше Лехт «шумел» о том, что он собирается на этом аппаратике разбивать песчинки. Но тот самый механик, который скептически отнесся к идее «разбивания песчинок», приходил к Лехту в лабораторию и просиживал с ним над чертежами до позднего вечера. Лехт вычерчивал детали дезинтегратора, вел все расчеты, а механик проверял их. Иногда он поправлял Лехта и при этом с удивлением спрашивал:

— Наши технологи приходили к вам?

— Да, приходили.

— Ну, и как они отнеслись к вашей затее?

— Трудно сказать. Во всяком случае, никакого восторга я не заметил, — сказал Лехт.

— Это уже хорошо. Я думаю, что вам пора создать маленькое «акционерное общество».

— И вы вступите в него? — радостно спросил Лехт.

— Нет, я слишком занят. Но я знаю механика, который, пожалуй, будет вам полезен. Только не сразу оглушайте его, постепенно подготовьте его к вашей идее.

Глава четырнадцатая

Так случилось, что в самые трудные периоды на пути Лехта появлялись нужные помощники. Константин по этому поводу сказал, что есть какой-то «ангел-хранитель», наблюдающий за изобретателями и в нужную минуту посылающий им спасительную помощь.

Лехт не был склонен поддерживать эту версию брата. К тому же все дальнейшие события, связанные с его изобретением, свидетельствовали как раз об обратном: «ангел-хранитель» в тяжелые минуты просто бросал его на произвол судьбы. Но в те дни тысяча девятьсот сорок восьмого года, о которых я рассказываю, кто-то прислал Лехту самого нужного человека — механика Виктора Рута.

Он пришел на завод по своим делам. Лехт узнал, что он тоже родился на острове Сааремаа, что его деревня находится в двенадцати километрах от того самого хутора, где родился и вырос Лехт, что все его детские годы прошли на море и он, так же как и Лехт, мечтал о шхунах, парусниках, каравеллах и кругосветных путешествиях. Лехт и Рут вспоминали о каменистой и чахлой земле Сааремаа, земле, которая дает обильные плоды не потому, что идут или не идут дожди, а только потому, что она орошается потом жителей острова.

Рут, человек немногословный, только успевал вставлять словечки «да, да» или «конечно, помню», когда Лехт возвращался к своему детству и веселой жизни на берегу моря.

И, уже без всякой видимой связи с воспоминаниями о детстве, Лехт спросил у Рута:

— Скажите, пожалуйста, вы не знаете, чем можно разбивать песок?

Наступило долгое неловкое молчание. Лехт полагал, что его собеседник сейчас поднимется, подозрительно посмотрит на того, кто предложил ему этот вопрос, и, вежливо попрощавшись, уйдет. Но Рут не уходил. Он только сидел и молчал. Это уже подбодрило Лехта.