Сердца четырёх - [60]

— Я так и знала! Мистер Квин, вы самое настоящее чудовище.

— Вы даже не представляете себе, насколько вы близки к истине.

— Могли бы хоть раз и солгать. Чтобы я думала, что у вас нет других причин, как только увидеть меня.

— А у меня и нет других причин, — сияя, заверил ее Эллери. — Ваша статья — только повод. Была поводом...

— Зачем вам повод...

— Паула, я уже говорил вам, какая вы красивая? О такой женщине я мечтаю с тех пор, как стал влюбляться в актрис. Мне кажется... — Он вдруг умолк.

— Что вам кажется? — прошептала Паула.

Эллери оттянул пальцем ворот рубашки.

— Что у вас жарко.

— А-а...

— Да, правда, очень жарко. Где у вас сигареты? А, да, на столике... О, это же мои любимые. Паула, вы сокровище. — Квин нервно закурил.

— Вы о чем-то собирались меня спросить?

— Я... разве? А, ну да. О вашей колонке. А конкретно — о письмах, которые получала Блит.

— А-а... — опять не удержалась мисс Перис.

— Где вы раскопали этот самородок?

Паула вздохнула:

— Да у себя в рукаве. Приятель приятеля вашего приятеля Льюси рассказал одному моему информатору о вашем визите в «Международные почтовые перевозки». Вот так это ко мне и попало. Как, впрочем, все сведения о том, что творится в городе. Я сложила два плюс два...

— И получили три.

— Нет. Точнехонько четыре. Описание было просто превосходно. Тощий, голодный и с хищным блеском в глазах. А помимо прочего, вы оставили свое имя. — Она внимательно посмотрела на Эллери: — В чем там дело?

Эллери рассказал. Паула выслушала его с огромным вниманием и ни разу не прервала. Когда он закончил, она потянулась к сигаретам. Эллери подал ей коробку, зажег спичку, она поблагодарила его взглядом. Потом сдвинула брови и уставилась в пространство.

— Это конечно же подстава. А почему в прошлый раз вы просили меня подсыпать перчинку во вражду Тая и Бонни?

— А то вы не знаете.

— Если Бонни грозит опасность, то мне представляется, что Тай, будучи невиновным... Эллери Квин, вы точно что-то держите в рукаве!

— Нет-нет, — поспешно ответил он.

— Вы сами сказали, что готовы сделать все, вплоть до похищения, лишь бы их разлучить. Зачем?

— А-а... прихоть! Во всяком случае, если уж я должен был так сказать, то и сделать тоже был обязан.

— Неужели? Не знаю, зачем это было нужно, но не уверена, что вам, мистер Квин, это удалось.

— Да?

— Вы действовали очень неумело. И вообще в этой сфере вы полный профан.

Эллери посмотрел на мисс Перис с некоторым раздражением:

— Ну тогда, моя всеведущая Минерва, скажите, как действовали бы вы?

Она смерила его насмешливым взглядом:

— Вы четко соответствуете своему типажу. Ваш великолепный сарказм, проистекающий из столь же великолепного эгоизма. Великий человек снизошел до того, чтобы выслушать простого смертного. И женщину к тому же. Ах, Эллери, я порой теряюсь перед вами: кто вы? Самый находчивый и остроумный человек на свете или полный тупица?

Эллери густо покраснел.

— Это несправедливо, — сердито сказал он. — Признаю, с вами я часто веду себя как осел, но что касается ситуации с Таем и Бонни...

— Здесь вы еще больше осел, милый.

— Черт возьми! — подскочил Квин. — В чем и где я поступил неправильно? Да вы кого угодно доведете до белого каления. Не женщина, а...

— Во-первых, мистер Квин, не кричите на меня, — улыбнулась Паула.

— Виноват. Но...

— Во-вторых, вам бы следовало спросить моего совета, довериться мне...

— Ва-ам? — горько протянул Эллери. — Когда вы с легкостью могли бы прояснить то дело на аэродроме...

— Это совсем другое дело. Профессиональная этика...

— Вот она, ваша женская логика! Говорите, совсем другое дело? Профессиональная этика? Позвольте вам заметить, Паула, что здесь тот же принцип. Кроме того, какой мне резон вам доверять? Что такого вы сделали, чтобы я мог поверить...

Эллери неожиданно замолк.

— Вот теперь и помучайтесь, — сверкнула на него глазками из-под ресниц мисс Перис. — Нет, пожалуй, я все же помилую вас в своей мудрости. Если это слишком высокопарно, могу смягчить — для ваших ушей. Вы в ситуации с Таем и Бонни повели себя как слон в посудной лавке, и все потому, что не знаете женщин.

— А при чем здесь это?

— Потому что Бонни — очень даже женщина, и она, судя по вашему рассказу, отреагировала на вашу ложь чисто по-женски. Уверена, что вас ждет самый большой сюрприз, и довольно скоро.

— Паула, — Квин скорчил противную мину, — по-моему, вы себя переоцениваете.

— Ну, не надо дуться. Улыбнитесь, дорогой, а то у вас такой вид, словно вы и правда хотите меня съесть. Вот только не из-за страстной любви ко мне.

— Это уже слишком, — процедил он сквозь зубы. — Вас надо проучить. Даже крысы и те в конце концов переходят в атаку.

— Однако, скромная какая метафора.

— Хорошо же. Вот вам мой вызов! Узнаем, кто кого.

— Боже мой, как официально, — улыбнулась она. — Да, заденешь мужское тщеславие... и на что же вы меня вызываете?

Мистер Квин уселся и надел замороженную улыбку:

— Ну, скажите мне, кто убил Джона и Блит.

Она вскинула ресницы:

— Как? Вы не знаете? И это вы, человек, который знает все!

— Я спросил вас. Вы его вычислили?

— О, какое занудство, — пробормотала Паула и сморщила носик. — Ну, если бы я захотела, то могла бы и догадаться.