Сердца четырёх - [3]

— Алан, позволь напомнить тебе, что это была твоя идея, — укоризненно заметил Эллери. — Я жажду этой встречи. Представляю себе его — под глазами мешки, одет как Роберт Тэйлор, а по бокам маникюрша и евнух.

— Давай в другое время. — Агент двинулся к двери. — Например, завтра.

— Сядь, родной, — ответил мистер Квин.

Кларк сел и принялся изучать свои ногти. Дверь открылась, и он вскочил. Но это оказался какой-то линялый тип без лица, судя по всему первый секретарь.

— Мистер Квин, прошу: мистер Батчер готов вас принять, — сообщил он.

Мистер Квин победительно улыбнулся. Первый секретарь еще больше побледнел, второй секретарь намеревалась упасть в обморок, Кларк вытер со лба пот.

— Как мило с его стороны, — пробормотал мистер Квин и шагнул во владения первого секретаря. — Да, именно так я себе это и представлял. Образец безвкусицы. Кстати, каков здесь этикет? При встрече надо приложиться к царственной руке вашего босса или достаточно будет глубокого поясного поклона?

— Пинок в зад — самое оно, камрад, — произнес кто-то покаянно.

Мистер Квин обернулся на голос. В дверном проеме стоял молодой человек, подняв в приветствии руку. На нем были потерявшие товарный вид брюки, открытые сандалии на босу ногу и расстегнутая у ворота рубашка в клетку. В руке он держал дымящуюся глиняную трубку, пальцы были выпачканы чернилами, а щеки покрывала трехдневная щетина.

— Я полагал... — начал мистер Квин.

— Бросьте, я, конечно, того стою, — прервал его Вундеркинд. — Ну что, будете меня ругать или мы сначала поговорим о делах?

Квин сглотнул.

— Вы и есть Батчер?

— Каюсь. Слушайте, это, конечно, была самая дурацкая штука из всего, что может случиться в Голливуде, но зато здесь столько красоток! — И он крепко пожал Эллери руку. — Привет, Кларк. Ты агент Квина?

— Да, мистер Батчер, — ответил Кларк. — Да, сэр.

— Тогда входите оба, — сказал Вундеркинд и пропустил их вперед. — Квин, не обращайте внимания на эту иллюзорную роскошь. Мне она и самому поперек горла. Этот особняк строил старина Зигмунд без перерыва на обед и отбросив все каноны. Но свою берлогу я постарался сделать приемлемой для работы. Входите же.

Эллери чуть было не сказал: «Да, сэр». Просто вошел. И онемел. Тут все было против правил!

Этот Батчер, зеленоглазый, рыжий, с мальчишеской улыбкой и с великолепным пренебрежением к одежде, — Батчер выглядел как вполне обычный человек. А ведь это было божество из божеств! И, судя по фасаду дома и по убранству приемной, всякий ожидал бы продолжения знойной восточной роскоши, с гобеленами, изразцами, драгоценным инкрустированным деревом. Однако в кабинете на окнах не было штор, стены облицованы простой сосной, большой стол, на котором виднелись царапины, оставленные туфлями для гольфа, и следы от сигарет, стоял в окружении глубоких, мягких кресел; по комнате там и сям высились стопки желтой бумаги с неразборчивыми каракулями, снятые на мимеографе копии сценариев, коробки с фильмами, по стенам висели фотографии; книги на полках явно прошли не через одни руки; на столе гордо возвышалась видавшая виды пишущая машинка. Рядом стоял набитый бутылками небольшой переносной бар.

— Надо было видеть, как я выдирал отсюда весь хлам! — сказал жизнерадостно Вундеркинд. — Ну, ребята, садитесь. Выпьете?

— Это не по правилам, — простонал мистер Квин, падая в кресло.

— Что такое?

— Он говорит, ему душно, — встрял Алан Кларк.

— После того, как с ним поступили, ничего удивительного, — сказал молодой человек и стал распахивать окна. — Квин, как насчет виски? Сразу станет хорошо.

— Лучше коньяку, — ответил мистер Квин слабым голосом.

— Коньяк! — Вундеркинд обрадовался. — Сразу видно, что вы не следите за своим здоровьем. Коньяк поначалу расширяет сосуды, но потом они резко сужаются. Квин, ты не боишься тромбоза? И тем не менее знаете, что я сейчас сделаю? Открою пару бутылок «Наполеона» стодвадцатипятилетней выдержки, я их храню себе на свадьбу. Но для друзей!..

Мистер Квин уже был не рад, что попросил коньяку. Пока метался между предубеждениями и Вундеркиндовой ухмылкой, искуситель взял бутылку и разлил золотистый напиток в пузатые рюмки. О, дивный аромат!

* * *

— Ну а... т'перь за т'бя, — после первой бутылки предложил мистер Квин.

— Н-нет, за тебя, — возразил мистер Батчер.

Солнце дружелюбно заглядывало в окна, кабинет режиссера киностудии «Магна» был сплошное дружелюбие, коньяк — чистое благословение для дружбы, и сами они к этому времени стали закадычными друзьями.

— Батчи, малыш, то б'ла моя вина, — покаянно твердил мистер Квин.

— Нет-нет, дружище Эл, этт... я виноват, — бил себя в грудь мистер Батчер.

Кларка Батчер уже выпроводил. Уходил он в тревоге, поскольку о методах работы Батчера в Голливуде слагались легенды, и Кларк, как совестливый агент, не хотел оставлять своего клиента наедине с этим магом.

Опасался он не напрасно — его клиент уже готов был умереть за дело «Магны».

— Батч, че ж эт я прр т'бя так думал? — со слезами на глазах произнес мистер Квин. — Я-то думал, ты ф-форменная, законченная гнида.

— А я и есть гнида, — ответил Батч. — Че ж удивляться, что люди думают, Голливуд — это дерьмо... Такой прокол! Я буду посмешищем. Все надо мной будут смеяться.