Сэр Невпопад из Ниоткуда - [11]

Я об этом подумал, не сводя с него боязливого взгляда. Гранит как-то странно скосил глаза к переносице, бессильно уронил руки... и доблестный его меч со звоном упал на пол.

– Сэр Гранит! – орали за дверью. Кто-то отчаянно заколотил по ней могучими кулаками. По-видимому, внезапная тишина озадачила тех, кто собрался у порога, ещё больше, нежели шум сражения.

Я бросился на пол и по-пластунски скользнул вперёд, чтобы ухватить проклятый меч, наставить на Гранита остриё и при помощи такого аргумента заставить его ещё раз рассмотреть условия поединка, которые я предлагал. Я крепко вцепился в рукоятку, прижал её почти к самому полу, а лезвие приподнял и нацелил Граниту в грудь. И как раз собирался сказать ему, чтобы он не двигался с места, а не то... Но я недооценил силу, с какой безобидный магический кристалл шарахнул сэра рыцаря по лбу: Гранит выбрал именно этот момент, чтобы рухнуть вперёд, как подкошенный дуб.

Разумеется, он угодил прямёхонько на меч, любезно подставленный мною. И буквально нанизался на него. Розали испустила пронзительный вопль. Великолепное зазубренное лезвие, красное от крови, на глазах у бедняжки выскочило из-под лопатки её супруга. Что до самого Гранита, то старина в эти последние секунды своей жизни, как и на всём протяжении нашего поединка, не сказал ничего более или менее существенного. Падая на пол и при этом всё глубже нанизываясь на меч, он издал не совсем внятный, но громкий звук, напоминавший сочную отрыжку. Мне стало даже как-то неловко. Наконец он приземлился на согнутые локти, заметил, что я сжимаю ладонями рукоять его любимого оружия, и изловчился отпихнуть меня в сторону. Видно, чтобы я не поганил своими руками его драгоценный меч. Он сам вцепился в рукоятку и стал глядеть на неё не мигая в немом изумлении. Видно, только теперь до бедняги дошло, что тело его сделалось своего рода ножнами для лезвия, которое столько раз верой и правдой служило ему в боях. Потом он разомкнул губы и коснеющим языком произнёс ругательство – довольно пошлое, избитое и, возможно, не совсем подобающее рыцарю, но в данной ситуации, пожалуй что, и уместное. И свалился замертво. Дверь спальни беспрестанно содрогалась под градом ударов. Не иначе как два-три мускулистых рыцаря пытались высадить её могучими плечами.

– Это зрелище вполне может нас скомпрометировать, – сказал я, обращаясь к Розали и кивком указывая на мёртвого Гранита. Произнося это, я и не думал шутить, поверьте. Просто ляпнул первое, что пришло в голову. Иначе мне было не совладать с подступавшей тошнотой. Я уже упоминал, что от вида крови меня мутит.

Розали трясущимися губами промямлила в ответ что-то невнятное. Бедняжка была явно не в себе. Мне следовало придумать, как выпутаться из этой передряги, причём соображать надо было за нас обоих. Но у меня от пережитого как назло полностью отключились мозги. И только чудовищным усилием воли я стряхнул с себя оцепенение и дурноту и шёпотом велел Розали:

– Подай мою тунику! Быстрей!

Она подчинилась, я поспешно натянул тунику, отряхнул и пригладил её, что придало мне хотя бы более или менее благопристойный вид.

– Прячься, прячься скорей! – шептала Розали. Но мне на ум вдруг пришло кое-что получше.

– Некуда прятаться, да и ни к чему. Ты только подыграй мне, вот и всё. Слушай, что я буду говорить, и причитай как можно горше.

– Но они тебя услышат!

– Как раз это мне и нужно! – И без дальнейших пояснений я начал вопить:

– Не делайте этого, милорд! Вам есть ради чего жить!

Старый осёл Гранит, упокой, Господи, его душу, умер, сжимая в ладонях рукоять своего меча. На моё счастье. Для придания картине ещё большей достоверности я вцепился пальцами в его мёртвые коченеющие кисти (пренеприятное ощущение, скажу я вам!) и что было мочи взревел:

– Пожалуйста, остановитесь, сэр! Не надо! Они этого не стоят! Вы нужны всем нам! Не делайте этого!

До Розали пока ещё не дошло, что я такое затеял, но она послушно мне вторила, сперва негромко и не очень уверенно, но после разошлась и стала визжать так громко, что у меня чуть уши не заложило:

– Дорогой мой! Пожалуйста, хоть меня-то пожалейте! Не надо! Невпопад прав, тысячу раз прав! Не надо! А-а-а!

И вот когда бедняжке удалось исторгнуть из своей груди самую что ни на есть высокую ноту, дверь с треском распахнулась, ударилась о стену, и в проём, отталкивая друг друга, протиснулись рыцари: сэр Кореолис из Срединных земель, а за ним сэр Юстус из Хайборна. А позади этих двоих толпились остальные. Я разглядел среди них даже моего наставника – вернее, официально почитавшегося таковым сэра Умбрежа. Старикан вытягивал тощую шею, пытаясь из-за спин разглядеть, что происходит в Гранитовой спальне. Сэры рыцари все как один опешили при виде мёртвого Гранита и молча на него таращились. Но внезапно тишину нарушил властный голос:

– Дорогу его величеству! Дорогу королю!

Все поспешно расступились в стороны, и на пороге появился его величество Рунсибел, следом за которым, по своему обыкновению, семенил придворный шут Одклей. Просто удивительно, как велики были внешние различия между этими двоими! Король, при всех его многочисленных недостатках, внешне выглядел весьма внушительно. Его отличали неизменная сдержанность и присутствие духа. Он с его немного выдававшейся вперёд головой всегда чем-то напоминал мне ястреба, который высматривает добычу, паря в небе. Слава мудрого и справедливого правителя, а также грозного противника на поле брани и в диспутах настолько предшествовала его величеству, что тому порой приходилось прилагать усилия, чтобы её нагнать. Королева, добродушная, отлично воспитанная и, в общем-то, довольно безобидная леди, родила ему единственное дитя – наследницу престола принцессу Энтипи, которую я к моменту описываемых событий ещё ни разу не видел.