Сэр Найджел - [93]

В холодных серых глазах Ноллеса и в тоне, каким он произнес последние слова, было нечто такое, отчего дородный посол удалился куда быстрее, чем явился. Едва он исчез в темной арке ворот, как со скрипом и лязгом был поднят мост.

Несколько минут спустя на башню, где стояли обреченные лучники, вышел верзила с всклокоченной бородой, схватил первого за плечи и столкнул со стены. У несчастного вырвался крик, на который его товарищи внизу ответили горестными стонами, а он взлетел от силы толчка вверх, а потом повис, дергаясь и поворачиваясь, точно игрушечный паяц на ниточках.

Палач повернулся и с насмешливым почтением поклонился зрителям внизу. Откуда ему в краю малосильных стрелков из лука было знать, как далеко, метко и сильно бьет английский длинный лук? Несколько человек во главе с Уотом кинулись к стене. Спасти своих товарищей они не могли, но хотя бы смерть их была отомщена. Палач примерился столкнуть со стены второго, и тут в лоб ему впилась стрела, и он рухнул мертвый на парапет. Падая, он успел толкнуть пленного, и вторая фигура в бурой куртке закачалась рядом с первой на сером фоне стены.

Остался только мальчик, Джонни Олспи. Он стоял, дрожа, на краю парапета. Перед ним разверзалась бездна, а позади раздавались голоса тех, кто должен был швырнуть его туда. Однако долгое время никто не решался подставить себя смертоносным стрелам. Затем из укрытия, согнувшись в три погибели, выскочил доброволец и побежал к юному лучнику, старательно держась позади него.

— Подвинься, Джон! Подвинься! — закричали ему снизу.

Мальчик отпрыгнул в сторону, насколько позволяла веревка, и петля всползла ему на лицо. Мимо просвистели три стрелы и две сразили человека у него за спиной. Под восторженные крики снизу тот упал на колени, а потом ничком. Жизнь за жизнь — счет выходил не дурен.

Но искусство старших товарищей подарило мальчику лишь краткую передышку. Над парапетом возник медный шар, затем пара широких медных плеч, а затем появилась целиком фигура рыцаря в полной броне. Он подошел к краю, хриплым хохотом встретил град стрел, которые отскакивали от доспехов, не причиняя ему ни малейшего вреда, а затем насмешливо ударил себя рукавицей по нагруднику, прекрасно зная, что на таком расстоянии никакая стрела, пущенная смертной рукой, не может пробить металлические пластины. Надменно откинув голову, лаброиньерский Мясник вдоволь насмеялся со стены замка над своими врагами. После чего грузно и неторопливо направился к юному лучнику, ухватил его за ухо и поставил так, чтобы веревка расправилась. Заметив, что петля сдвинулась с шеи, он попытался опустить ее на место, но ему мешала железная рукавица. Он снял ее и голой рукой ухватил веревку над головой мальчика.

В воздухе тут же просвистела стрела старого Уота, и, взвыв от боли, Мясник попятился — длинная стрела пронизала его ладонь насквозь. В неистовой злобе он погрозил кулаком лучникам внизу, и вторая стрела оцарапала костяшки его пальцев. Бешеным ударом закованной в металл ноги он сбросил Джонни Олспи с парапета, несколько секунд смотрел вниз на раскачивающийся труп и медленно удалился, бережно прикрывая кровоточащую руку, а стрелы гулко ударялись в его медную спину.

Лучники, разъяренные убийством своих товарищей, свирепо вопили и прыгали, точно стая бешеных волков.

— Клянусь святым Дунстаном, — сказал Перси, глядя на их побагровевшие лица, — если уж попытаться взять замок, то только теперь. Коли их будет вести ненависть, они не дрогнут.

— Ты прав, Томас! — воскликнул Ноллес. — Собери двадцать жандармов со щитами. Астли, расставь лучников так, чтобы ни единая голова не могла появиться в бойнице или над парапетом. Найджел, распорядись, чтобы крестьяне несли сюда фашины. А другие пусть притащат бревно, которое лежит за коновязью. Десять жандармов понесут его справа, а другие десять — слева, прикрывая головы щитами. Как только ворота рухнут, все — внутрь. И да поможет Бог справедливому делу!

Необходимые приготовления были закончены быстро, но без суеты — это были опытные солдаты, избравшие войну своим ремеслом. Лучники по двое, по трое встали напротив всех амбразур и бойниц в стене, а остальные бдительно высматривали, не мелькнет ли над ней лицо или голова, и тотчас туда летела стрела. Защитники в ответ стреляли из арбалетов, а иногда пускали камень из мангонеля, но не успевали толком прицелиться из страха перед градом метких стрел и промахивались. Тот же страх оберегал крестьян, которые благополучно добегали до рва, бросали в него связку хвороста или прутьев и столь же благополучно возвращались за новой. Ров был заполнен до краев, а потери исчислялись лишь двумя крестьянами, в которых попали арбалетчики, и одним лучником, убитым камнем. Теперь настало время пустить в ход таран.

С громким криком двадцать отборных бойцов ринулись вперед, держа бревно под мышками комлем в сторону ворот. Арбалетчики на башне перегнулись и пустили в них стрелы, однако остановить их не смогли: двое упали, а остальные, подняв щиты, с боевым кличем пробежали по мосту из фашин и с грохотом ударили тараном в ворота. Они треснули сверху донизу, но не упали.