Сентябрьская луна - [40]

– Хантер не мог такого обо мне сказать! Он знает, что это неправда!

– Думаешь, не мог? Ну, а почерк его тебе знаком?

Девушка машинально кивнула.

– Вот и хорошо. Письмо немножко порвалось, но ничего, суть ты разберешь. Давай-давай, читай! Там его собственной рукой написано, что он думает о тебе, – с этими словами Джекоб протянул ей листок бумаги.

Рука Камиллы невольно дрогнула, когда она, взглянув на письмо, узнала почерк Хантера.

«Мне не хотелось об этом писать, но, пожалуй, письму ты скорее поверишь. Мы с тобой весело проводили время, но с этим покончено. Мы не подходим друг другу. Я люблю другую и собираюсь на ней жениться. Надеюсь, в один прекрасный день и ты найдешь себе кого-нибудь под пару. Желаю тебе всего наилучшего.

Хантер».

Строчки расплывались перед глазами Камиллы. Она не сомневалась, что это почерк Хантера. Но слова… Он никогда не говорил так! Подняв на Джекоба полные слез глаза, Камилла покачала головой.

– Это не похоже на Хантера.

– Да ты же совсем не знаешь моего сына! У него много недостатков, но он Кингстон, и ему не нужна такая обуза, как ты и твой ребенок. Тем более что Хантер сомневается в своем отцовстве. Он вернулся домой сегодня поутру, но как только услыхал о визите твоего отца – живенько запаковал свои вещички и опять уехал из города. А мне предоставил подбирать разбитые черепки. Откуда же, по-твоему, взялось это письмо?

Камилла снова взглянула на клочок бумаги в своей руке. Довольно обманывать себя! Перед нею было письмо Хантера; ничего не оставалось, как поверить собственным глазам.

– Не знаю, зачем Хантер решил послать это письмо через вас, мистер Кингстон. Неужели он такой трус, что не решился встретиться со мной лицом к лицу?

– Никто не говорит, что мой сын – образец добродетели. Но молодые люди все таковы. Ты же видишь, он просто хочет поскорее избавиться от неприятностей. Сейчас он думает только об одном: как бы об этом скандале не узнала Лидия Мюррей. Вот потому-то и прислал меня, чтобы купить твое молчание.

Камилла подняла голову, не замечая струившихся по лицу слез. Она была так оглушена, что молча взяла конверт, протянутый Джекобом Кингстоном.

– Я знаю, у твоего отца дела идут неважно. Валье дель Корасон переживает не лучшие времена, так что деньги вам понадобятся. Это твои тридцать сребреников, – злорадно пояснил Джекоб. – Подумать только, а ведь я считал твоего отца порядочным человеком! Он намекнул, что ты собираешься уехать из города. Вот и отлично. Лучше бы тебе сюда не возвращаться.

С этими словами он вскочил на лошадь и поехал прочь, а Камилла так и осталась стоять, ошеломленно глядя ему вслед. Когда Джекоб скрылся из виду, она рухнула на колени и разрыдалась. Впоследствии Камилла даже припомнить не могла, сколько времени провела в беспамятстве на берегу реки. Но домой она вернулась уже другим человеком.

На следующий день отец посадил ее в дилижанс и отправил в Новый Орлеан. Банковский чек на десять тысяч долларов Камилла спрятала на дне сундука и сохранила на память о предательстве и унижении, которые ей пришлось пережить по вине Кингстонов.

Только доброта и участие Пруденс помогли Камилле пережить те страшные дни. Нежная и терпеливая, она ни разу не попрекнула племянницу за совершенные ошибки. Своих детей у нее не было, поэтому Камилла заменила ей дочь, а маленькая Антония стала дороже родной внучки.

Всем своим друзьям в Новом Орлеане тетя Пруденс рассказала, что муж ее племянницы, Андреа Кастельо, погиб в Техасе во время нападения индейцев, и Камилла была всеми принята как молодая вдова.

Тетя Пруди твердо решила, что после рождения ребенка не позволит племяннице сидеть взаперти и тосковать. Когда Антония появилась на свет, она наняла прекрасную няню, накупила Камилле элегантных нарядов и позаботилась о приглашениях в лучшие дома Нового Орлеана.

Камилла согласилась на все это, только чтобы не огорчать тетю, и собственный успех в свете явился для нее полной неожиданностью. Она потеряла счет предложениям руки и сердца, которые сыпались на нее со всех сторон. Но сердце было в плену у прошлого, и ни одному мужчине не дано было преодолеть преград, воздвигнутых ею между собой и миром. Камилла всем отвечала отказом и всячески старалась не привлекать к себе внимания.

Только одному человеку удалось стать ее близким другом. Луи Дюпре принадлежал к богатой французской семье, издавна владевшей плантацией сахарного тростника в окрестностях Нового Орлеана. Он был смел, хорош собой и остроумен, но всего этого было недостаточно, чтобы завоевать доверие Камиллы. Они подружились благодаря Цезарю: Луи оказался специалистом по дрессировке ловчих птиц.

В самом начале знакомства Луи признался Камилле в любви и попросил ее руки. Но когда она отказала, не стал, подобно многим другим, разыгрывать оскорбленное достоинство, и они остались друзьями. С годами их дружба настолько окрепла, что Камилла даже поделилась с Луи своей тайной: призналась, что она не вдова и что отец Антонии – Хантер Кингстон.

Антония стала единственной отрадой ее жизни. Девочка была так прелестна, что Камилле порой бывало больно на нее смотреть: она узнавала темно-карие глаза Хантера. Вообще, с годами Антония делалась все больше похожей на своего отца.