Сэнсэй II - [10]

– Нет, ну в конце концов, – первым не выдержал Женька этого прискорбного тотального молчания. – Дельфины же не тонут. Это же рыба!

– Тонут, – ответил Сэнсэй ровным и спокойным голосом, в котором не было ни намёка на малейшие эмоции. – Бывают случаи, когда они тонут в течение минуты, особенно когда возбуждены, испуганы. Но если они тонут – это происходит быстро… И если уж на то пошло, дельфины – это вообще не рыбы, а теплокровные млекопитающие, так же, как и человек. Они обладают развитым мозгом. И, между прочим, кора головного мозга дельфинов имеет большую площадь, чем кора человека.

– Соответственно и извилин в ней больше, в отличие от некоторых гомосапиенсов, – шутливо добавил Николай Андреевич, взглянув на Женьку.

Сэнсэй улыбнулся и продолжил:

– И так же, как и человек, дельфины реагируют на различные ситуации, в том числе и стрессовые. Им тоже присущ страх.

– Всё равно не пойму, как они могут утонуть? – пожал плечами Женя, то ли действительно не разумея, то ли притворяясь.

– Обыкновенно, – ответил Сэнсэй. – Они просто захлёбываются, как человек. Если дельфин находится в стрессовом состоянии, то достаточно воде попасть через дыхало в лёгкие… и всё.

– Через дыхало? – переспросил Руслан. – Это что-то типа человеческой ноздри, что ли?

– Угу, только расположенной в самой верхней части головы. Оно напрямую сообщается с лёгкими.

– Здорово! Чихнул, и всё море вокруг в… – Руслан не договорил, предоставляя вяло улыбающейся публике самой закончить его «гениальную догадку».

– Интересно, а как же он кашляет в воде? – поинтересовался Андрей.

– Да никак. Дельфины никогда не кашляют.

– Везёт же… этим теплокровным млекопитающим, – позавидовал Виктор, которого с самого утра мучил кашель. – Наверное, они никогда не болеют простудой.

– И чего я не дельфин? – мечтательно произнёс Женька.

– Ошибаешься, – ответил Сэнсэй Виктору. – Они так же болеют, как и мы. У нас даже идентичны с ними микроорганизмы, которые вызывают респираторные заболевания. Вот только в отличие от нас дельфины очень плохо переносят простуду. У них она зачастую переходит в воспаление лёгких, которое почти всегда заканчивается смертью животного.

Женька сотворил удивлённый взгляд:

– Да? Всё же хорошо, что я не дельфин.

– Но если они захлёбываются от воды, как же они там живут? – полюбопытствовал Костя.

– Гибнут они лишь при значительных стрессах, когда впадают в панику, в принципе так же, как и человек. А так они живут, будь здоров! У них такая система мышечных и воздушных клапанов, которая идеально работает в самых сложных внешних условиях.

– Да уж, – вздохнул Николай Андреевич. – Называется, в страхе все равны. – И помолчав, спросил у Сэнсэя: – Подожди, подожди, получается, для дельфинов во время апноэ важен психологический фактор, как апноэ для человека?

– Совершенно верно.

– Апноэ? – удивился Руслан. – А что это такое?

Женька хмыкнул:

– Ну ты вообще… Апноэ – это задержка дыхания. Даже я про это знаю!

Руслан глянул на акваланги, лежащие в лодке, и с кривой улыбочкой произнёс:

– Ещё бы тебе не знать.

– Ничего, – подбодрил его Стае. – Поныряешь с наше, и ты будешь знать.

– Ага, головой в песок, – добавил Женька с усмешкой и посмотрел на Стаса.

Они вместе рассмеялись, вероятно, вспомнив какой-то забавный случай из своего прошлого. Руслан же обиженно промолвил:

– Я тебе страус, что ли?

– Ну, если нет, так будешь, – беззлобно заявил Женька, вновь переглянувшись со Стасом.

Народ почувствовал явный подвох в его словах и настоял рассказать о том, что скрывалось за этими ухмылочками. Парни поведали историю о своих первых неудачных опытах в процессе обучения нырянию. В общем-то, ничего особенного, но, безусловно, в Женькиной интерпретации это выглядело весьма комично. В конце Стае произнёс:

– Классно, если бы человек мог долго пребывать под водой без дополнительных средств, без аквалангов.

– Это вполне реально, – между прочим заметил Сэнсэй. – Мозг человека запрограммирован на многое. Просто надо уметь пользоваться этими возможностями… Ведь что есть дыхание человека? Это чередование вдоха и выдоха воздуха. Данный процесс происходит за счёт сокращения диафрагмы и рёберных мускулов, благодаря чему изменяется объём грудной клетки. Газовые обмены осуществляются на уровне лёгочных альвеол, обогащая кровь. Кровь разносит кислород по клеткам, забирая углекислый газ. А чем регулируется этот ритм дыхания? Дыхательным центром, который расположен в продолговатом мозге. Вот тут-то и лежит золотой ключик к «переключениям скоростей».

– В смысле программ? – проговорил Костик.

– Ну да.

Женька самодовольно усмехнулся:

– Ага, а ключик, как в той сказке, лежит себе спокойненько и никто не знает, где он лежит. А кто знает, тот молчит, ибо сам дотянуться до него в ту щёлку не могёть.

– Ошибаешься, – улыбнулся Сэнсэй. – Кто хочет, тот всегда найдёт… и дотянется. Этих практик по задержке дыхания полно. Только надо искать и не лениться, а не сказки рассказывать, что их нет, потому что тебе они неведомы. Вон, к примеру, в йоге есть практика для тренировки контроля над дыханием. Называется Пранаяма. Хотя в первоначальном варианте она давалась именно как инструмент для пробуждения одного из древнейших рефлексов человека – «рефлекса погружения», причём не столько в воду, сколько в глубины собственного сознания, где человек постепенно приближался к истокам души. Но сейчас эта практика несколько видоизменена людьми и раздута в целое учение, где йоги в основном тратят время и силы на то, чтобы научиться контролировать дыхание, ускорять некоторые процессы в организме, например, заживлять раны, или замедлять, к примеру, общий метаболизм или сердечные сокращения… Это, конечно, тоже хорошо, человек хоть таким способом учится контролировать свои мысли. Но уж слишком людьми было разбито на дробинки целое и усложнено простое. Поэтому сегодняшний человек, занимаясь этой практикой, созерцая дробинку, думает, что это и есть то самое целое… – И уже вновь обращаясь непосредственно к Жене, Сэнсэй сказал: – Так что если ты хочешь научиться просто задерживать дыхание, можешь использовать и эту практику.