Сеньор президент - [62]
Он еще чувствовал на своей спине настойчивое постукивание пальцев, слышал переливы молящего голоса трактирщицы. Ведь представлялась возможность просить за Васкеса. «Идите же, я останусь, присмотрю за больной…» Выйдя на улицу, он тяжело вздохнул. Сел в экипаж и покатил к президентскому дому. Стучали лошадиные копыта о брусчатку, монотонно струился шум колес. «Крас-ный за-мок», «У-лей», «Вул-кан»… Он внимательно, по слогам читал названия магазинов; вечером они были гораздо заметнее, чем днем. «Эль Гуа-да-ле-те»… «Экс-пресс»… «Ку-ри-ца с цып-ля-та-ми»… Порой его глаза Натыкались на восточные имена: «Лон Лей Лон и К0»… «Хван Се Чан» – «Фу Хван Ен»… «Чон Чан Лон»… «Сей Ен Сой»… Он продолжал думать о генерале Каналесе. Вызывают, наверно, чтобы сообщить… Не может быть! А почему бы и нет? Его схватили и убили или… не убили, а просто поймали… Внезапно поднялось облако ныли. Ветер играл с экипажем, как тореро с быком. Все может быть! Выехав за город, экипаж покатился плавнее, словно тело, которое из твердого состояния перешло в жидкое. Кара де Анхель стиснул колени руками и вздохнул. Шум экипажа терялся среди тысячи шумов ночи, которая приближалась медленно, спокойно, рассыпая свою коллекцию древних монет. Ему почудилось, что он слышит полет птицы. Они проехали куцый ряд домишек. Лаяли полудохлые псы…
Помощник военного министра ожидал его у дверей своего кабинета и, протянув ему руку и одновременно загасив сигару о грань пилястры, повел, без доклада, в покои Сеньора Президента.
– Генерал, – Кара де Анхель взял помощника министра под руку, – вы не знаете, зачем меня вызвал патрон?…
– Нет, дон Мигелито, ведать не ведаю.
Через секунду он уже понял, в чем дело. Приглушенное хихиканье, которое он тут же услышал, подтвердило то, о чем уклончивый ответ помощника министра позволял лишь догадываться. Заглянув в дверь, он увидел лес бутылок на круглом столе и блюда с холодной закуской, салатом из агуакате[27] и красным перцем. Картину дополняли стоявшие в беспорядке кресла. Матовые оконные стекла, разукрашенные красными гребешками, затеяли игру со светом, который отбрасывали зажженные в парке фонари. Офицеры и солдаты стояли на постах, вооруженные с головы до ног; у каждой двери офицер, у каждого дерева солдат. Из глубины комнаты, покачиваясь, выплыл Сеньор Президент; земля плясала у пего под ногами, потолок ходил ходуном над головой.
– Сеньор Президент, – начал фаворит, собираясь заявить о своей готовности к услугам, как тот его прервал:
– Ми-ни-стер…ва!
– О богине изволит говорить Сеньор Президент?
Его превосходительство приблизился вприпрыжку к столу и, не обратив внимания на поспешность, с какой фаворит заговорил о Минерве, заорал:
– Мигель, а знаешь ты, что тот, кто изобрел алкоголь, искал напиток долголетия?…
– Нет, Сеньор Президент, этого я не знаю, – поторопился ответить фаворит.
– Странно, потому что он в лучшем мире…
– Было бы странно, если бы об этом ничего не слышал человек, обладающий такой огромной эрудицией, как Сеньор Президент, – вы по справедливости слывете в мире одним из самых выдающихся современных государственных деятелей; мне же не стыдно не знать.
Его превосходительство прикрыл глаза, чтобы предметы, плясавшие перед ним в эту минуту, встали на свои места.
– Тс, я много знаю!
После этих слов его рука тяжело упала на темный лес бутылок виски, и он подал рюмку Кара де Анхелю.
– Пей, Мигель… – Он вдруг поперхнулся на полуслове; что-то застряло в горле. Кулаком ударил себя в грудь, – жилы на тощей шее напряглись, вены па лбу налились кровью, – и лишь после нескольких глотков воды из сифона, поданного ему фаворитом, снова приобрел способность говорить, икая и отдуваясь.
– Ха-ха-ха-ха! – вдруг захохотал он, тыкая пальцем в Кара де Анхеля. – Ха-ха-ха-ха! Смертью пахнет. – Новые взрывы хохота. – Смертью пахнет… Ха-ха-ха-ха!…
Фаворит побледнел. В руке задрожала только что взятая рюмка с виски.
– Сень…
– …ор Пр-р-резидент все знает, – перебил его превосходительство. – Ха-ха-ха-ха… Чует, когда пахнет смертью, и слушает советы юродивых, как все спириты… Ха-ха-ха-ха!…
Кара де Анхель поднял к губам рюмку, чтобы не закричать, и проглотил виски; секунду назад перед глазами взметнулось пламя, секунду назад он готов был ринуться на хозяина и раздавить гнусный смех в его горле, загасить огонь проспиртованной крови. Если бы поезд проехал по его собственной спине, ему было бы легче. Его тошнило от самого себя. Он остался тем же послушным, разумным псом, который доволен своей порцией объедков, доволен инстинктом, сохранявшим ему жизнь. Он растянул губы в улыбке, чтобы скрыть ярость, словно отравленный, у которого раздувалось лицо, а смерть глядела из черных бархатных глаз.
Его превосходительство охотился за мухой.
– Мигель, ты умеешь ловить мух?…
– Нет, Сеньор Президент…
– Ах да; ведь ты-ы-ы… агонизируешь!… Ха-ха-ха-ха-ха!… Хи-хи-хи-хи!… Хо-хо-хо-хо-хо!… Хе-хе-хе-хе!…
И, заливаясь смехом, он продолжал преследовать муху: рубашка выбилась наружу, штаны расстегнулись, ботинки развязались, по подбородку текли слюни, белки глаз – цвета яичного желтка.
– Мигель, – он остановился, не преуспев в своей охоте, и сказал, задыхаясь: – Мигель, игра «ловля мух» – самая забавная и простая вещь; нужно только иметь терпение. Я еще в деревне, мальчишкой, выигрывал монеты в этой игре.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
За яркое творческое достижение, в основе которого лежит интерес к обычаям и традициям индейцев Латинской Америки, Мигель Астуриас получил премию. Роман «Маисовые люди» считают лучшим его произведением. В этой полуфантастической, написанной ритмической прозой книге Астуриас изображает волшебный мир индейцев майя и противопоставляет его латинской культуре, против которой индейцы восстали.
В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.