Сен-Map, или Заговор во времена Людовика XIII - [26]

— Боже! — воскликнул Сен-Мар с тяжелым вздохом.

И он открыл глаза: мигающий светильник освещал убогую горницу харчевни; он снова сомкнул глаза, ибо увидел, что у его ног сидит женщина — молодая, прекрасная монахиня! Он подумал, что все еще грезит, но она крепко сжимала его руку. Он опять открыл воспалённые глаза и стал всматриваться в нее.

— Жанна де Бельфиель! Неужели это вы? У вас покрывало и волосы мокры от дождя. Что вы тут делаете, бедняжка?

— Тише, не разбуди моего Урбена; он в соседней комнате спит возле меня. Да, голова у меня мокрая, а ноги — посмотрите на них,— некогда они были такие белые! Смотри, какая на них грязь! Но я дала обет, я вымою их только у короля, когда он помилует моего Урбена. Я еду в армию, к королю; я поговорю с ним, как учил меня Грандье, и он простит его; но послушай, я выпрошу у него и твое прощение,— я ведь прочла на твоем лице, что и ты приговорен к смерти. Бедный юноша! Ты еще так молод, тебе рано умирать; у тебя такие прекрасные кудри; и все же ты приговорен,— у тебя на лбу складка, которая никогда не обманывает. Человек, которого ты ударил, убьет тебя. Ты злоупотребил крестом, и это принесет тебе несчастье; ты ударил крестом, а он у тебя на груди вместе с медальоном, где хранишь волосы. Не прячься под одеялом. Разве мои слова огорчили тебя? Или вы влюблены, молодой человек? О, не бойтесь, я не расскажу об этом вашей подруге; я безумна, но я добрая, очень добрая, а еще три дня тому назад я была красавицей. А она тоже красавица? О. как она будет рыдать в тот роковой день! Но какая она будет счастливица, если у нее еще достанет сил рыдать!

И Жанна вдруг принялась скороговоркой, заунывным голосом читать заупокойную молитву; она по-прежнему сидела на кровати и перебирала длинные четки.

Вдруг растворяется дверь; женщина обращает туда взор и исчезает.

— Что за наваждение? Кто это, сударь, служит по вас заупокойную — не то домовой, не то ангел? А вы закутались одеялом, словно саваном.

То был грубый голос Граншана; старик был так ошеломлен, что выронил стакан с лимонной водой, который держал в руках. Видя, что хозяин ничего не отвечает, он еще больше испугался и отдернул одеяло. Сен-Мар лежал весь красный, и, по-видимому, спал; но старый слуга решил, что бросившаяся в голову кровь может задушить его молодого хозяина, поэтому он схватил сосуд с холодной водой и вылил его на голову юноши. Это походное лекарство всегда оказывает решительное действие, и Сен-Мар вскочил, сразу очнувшись.

— Ах, это ты, Граншан! Какие страшные сны мне снились!

— Полноте, сударь. Сны у вас, напротив, прекрасные. Я застал кончик последнего. Вкус у вас отличный.

— Что ты мелешь, старый дурак?

— Я не дурак, сударь; глаза у меня зоркие, и что я видел, то видел. Но, конечно, если бы его превосходительство маршал был так болен, как вы, то он не стал бы…

— Вздор несешь, дорогой мой. Дай-ка пить, умираю от жажды. О боже! Что за ночь! Все эти женщины у меня еще перед глазами.

— Все женщины, сударь? А сколько же их тут?

— Я говорю о снах, болван. Что же ты стоишь как пень, вместо того чтобы подать мне пить!

— Сейчас, сейчас, сударь. Схожу за другим стаканом.

Он подошел к лестнице и крикнул вниз:

— Эй, Жермен! Этьен! Луи!

Трактирщик ответил:

— Сию минуту, сударь. Сейчас их позовут. Они мне помогали поймать полоумную.

— Какую полоумную?— спросил Сен-Map, вставая с койки.

Трактирщик вошел в комнату и, сняв с головы колпак, почтительно сказал:

— Пустяки, ваше сиятельство; какая-то дурочка забрела сюда ночью пешком, и ее положили тут, в соседней комнате, но она убежала, и мы так ее и не догнали!

— Вот оно что! — проговорил Сен-Map, протирая глаза и как бы. собираясь с мыслями.— Значит, мне это не приснилось? А где матушка? Где маршал? Где… О, какой страшный сон! Уйдите отсюда все!

С этими словами он перевернулся лицом к стене й опять с головой укрылся одеялом.

Изумленный трактирщик трижды постучал пальцем по лбу и посмотрел на, Граншана, как бы вопрошая его, уж не в бреду ли его хозяин.

Тот знаком велел ему потихоньку удалиться, а сам собрался провести остаток ночи возле Сен-Мара, который крепко спал; старик уселся в широкое, обитое ковром кресло и стал выжимать лимон в стакан, с водой, причем делал это с суровым, важным видом, словно Архимед, вычисляющий, сколько раз отражается пламя в расставленных им зеркалах.

Глава VII КАБИНЕТ

У людей редко достает мужества быть вполне добрыми или вполне злыми.

Макиавелли

Предоставим нашему юному путнику спать. Вскоре он мирно отправится дальше по прекрасной большой дороге. А мы воспользуемся тем, что можем обозреть весь его путь, и остановим взор на городе Нарбонне.

Посмотрим на Средиземное море, синеватые волны которого набегают неподалеку на песчаные берега. Проникнем в этот город, похожий на Афины. Но чтобы разыскать того, кто властвует тут над всеми, пойдемте вон по той неровной темной улице, подымемтесь по ступеням старинного архиепископского дома и вступим в первую, самую большую залу.

Она была очень длинная и освещалась рядом высоких стрельчатых окон, лишь в верхней части которых сохранились синие, желтые и красные стекла, бросавшие в помещение таинственный свет. Со стороны обширного камина залу во всю ширину занимал огромный круглый стол, покрытый пестрой скатертью и загроможденный бумагами и папками; вокруг стола сидели, согнувшись над перьями, восемь писарей, занятых перепиской посланий, которые им передавали со стола поменьше. Другие, стоя, укладывали бумаги на полки книжного шкафа, отчасти уже заполненного книгами в черных переплетах; эти люди осторожно ступали по ковру, которым был устлан пол.