Семья в огне - [41]

«Лидия? Вы здесь?» Уинтон. Она и забыла, что до сих пор не положила трубку. «Милая моя Лидия, дорогая, что случилось?» Она слышит почти искреннюю тревогу в его голосе, замечает тщательный выбор слов, но от этого не легче. Уинтон все спрашивает и спрашивает, что случилось, ласково зовет ее по имени. Его голос! Лидия вновь смеется. Она отправила кучу денег неизвестно кому, а теперь вот получила оплеуху от незнакомки – в собственном доме! И все ради этого голоса. Чужого голоса.

«Расскажите, что вас тревожит, – ласково твердит голос. – Расскажите, я прошу вас». И снова Лидия вспоминает Рекса. Он был последний, кто наврал ей с три короба – совсем как Уинтон, последний, ради кого она совершала глупости. Лидия по-прежнему молчит. Уинтон тоже замолкает, а потом вновь тихо произносит: «Что с вами случилось?»

«А ты в самом деле хочешь знать?» – спрашивает Лидия, чувствуя непреодолимое желание рассказать Уинтону о событиях этого вечера. Она прижимает трубку к уху и сознает, что кроме Уинтона ей и поделиться-то не с кем. Некому рассказать о парне, который за ней следил, о разъяренной незнакомке, которая влепила ей пощечину, и обо всем остальном. Лидия роняет трубку на колени. У нее никого нет, кроме этого голоса, но и этот голос – обман, иллюзия. Она тихонько покачивается на месте и мечтает умереть. Сейчас ей одиноко, как никогда. Даже после смерти Люка было легче. Через некоторое время из трубки вновь доносится голос Уинтона. Она прикладывает трубку к уху и слышит, как он бормочет себе под нос, почти напевает: «О, мисс Лидия, куда же вы подевались? Куда вы ушли, где вы? Вернитесь ко мне, дражайшая мисс».

«Я здесь, – шепчет она. – Я никуда не уходила. Я всегда была здесь».

Уинтон тоже начинает шептать: «Расскажите мне сказку, мисс Лидия. Облегчите душу, расскажите правду – и вы обретете свободу».

Над головой Лидии раздается скрип половиц. Она слышит, как ее сосед сверху проходит по кухне, открывает холодильник, потом аккуратно закрывает дверцу. С тихим шипением открывается бутылка пива, и в раковину падает крышка. Лидия выпрямляется. Собственный голос скребет в горле. «Я расскажу тебе сказку, Уинтон. Сказку о том, где я была всегда».

Лолли

Мама, пишу тебе с самого настоящего края света. Здесь, на пляже в Моклипсе, мы как будто очутились между небом и землей. Четыре дня мы ехали сюда из Нью-Йорка, и вот двое суток назад поселились в мотеле на пляже. Представляешь, в Нью-Джерси, на трассе № 3 нас остановили. Бах – и штраф 125 баксов за превышение скорости. Наверно, коп увидел вашингтонские номера Уилла и поэтому решил прицепиться. В общем, мы тогда решили, что это плохой знак, но на самом деле все получилось ровно наоборот. С той минуты мы словно попали в волшебный сон, нас как будто ведет счастливая звезда! Например, в Пенсильвании мы немного заблудились – и попали в дивно красивый городок амишей. Такие милые люди! Нам рассказали историю о группе подростков, которые ехали на машине и перевернулись. Совсем молодые ребята, только школу окончили – видимо, решили оторваться перед взрослой семейной жизнью. Такое чувство, что весь город заново выстроился вокруг этой истории о погибших подростках, полностью изменился. Стоит приглядеться – и увидишь каждого из этих ребят на своих привычных местах. Прозвучит странно, но мне теперь кажется, что мы были знакомы. Столько я о них услышала! Атмосфера в городе тяжелая, но как же это прекрасно, когда люди проживают горе все вместе. И верят, всей душой верят в Бога. Я-то сама никогда не верила, а вот теперь вижу, зачем это нужно, как это помогает людям справляться с такими вот ужасами.

Ты себе представить не можешь, сколько тут звезд. Они ярче, чем Луна, ей-богу! А этот шум ветра и волн! Как будто за окном несутся товарняки. При этом здесь очень спокойно. Такое чувство, что эта простая комната на краю света – самое безопасное место в мире.

Знаю, мам, я несу чепуху, но «на меня иногда находит», как говорил папа. Я пересекла всю страну и теперь поняла, почему Уилл так хотел показать мне родные края. Этот безумный ветер наталкивает на всякие мысли. Забавно: оказывается, у ветра есть форма. Время от времени его становится видно – когда дождь простынями ложится на землю или когда на поле за нашим домом бушует метель. Помню, как зимой выглядывала из окна своей комнаты и смотрела на ветер: он спиралями взметал снег с земли, и я вдруг начинала видеть эту внезапно ожившую стихию. Мне кажется, то же самое происходит с детьми и родителями. Они всегда рядом, но лишь после большой беды, удара, необычного поступка или долгой разлуки ребенок начинает видеть в родителе того, кем тот был всегда, скрываясь за ролью кормильца и воспитателя. По крайней мере со мной было именно так. Я увидела тебя лишь после вашего с папой развода, и увиденное мне не понравилось. Я не понимала, почему после стольких лет брака ты его бросила, почему предпочла карьеру нам обоим. Если честно, я до сих пор этого не понимаю. Но лишь недавно до меня дошло, что мои взгляды не имеют никакого значения. Я не имею никакого права указывать тебе, с кем быть, я даже не вправе это знать. Когда в твоей жизни появился Люк, я наконец увидела в тебе женщину, такую же, как я, с полным набором желаний и нужд. Я не говорю, что это было приятное зрелище – стыдно признаться, но смотреть мне было неприятно и неловко. И все же встряска пошла мне на пользу. Извини, что отказалась знакомиться с Люком в Нью-Йорке. Я попросту не хотела, чтобы он затмил Уилла. И еще я боялась собственной реакции, боялась, что потеряю контроль, и Уилл увидит меня в не самом выгодном свете.