Семья в огне - [30]

Здесь ирландцев почти не встретишь. В Моклипсе меньше двухсот постоянных жителей, и все они в той или иной мере – родственники Сисси. Только она нам ни разу ни про кого из них не рассказывала, да и про себя тоже. Все, что мы о ней знаем, собрано по крупицам у ее сестер, которые болтать не горазды, да у местных абердинцев (они тоже народ неразговорчивый, да и кому охота откровенничать с нью-йоркскими лесбиянками?). Сисси – либо тайна, либо полная противоположность тайны. Или тьма, или свет. Как бы то ни было, чужим она рассказывает лишь то, что им полагается знать, а все остальное – не наше дело. Она живет своей жизнью, мы живем своей, она у нас работает – только и всего.

Однако время от времени она умудряется нас удивлять. Как, например, несколько месяцев назад, когда недалеко от «Лунного камня» расположилась съемочная группа. Бюджет у картины явно был огромный. Они протянули электрические кабели от генераторов с нашей парковки и поставили у дороги большой грузовик с едой, откуда кормили актеров и всю команду. Много дней они снимали, как ныряльщики заходят в прибой или выходят из него и как актрисы в костюмах русалок эффектно плещут в воде резиновыми хвостами. Девушек было пять, все молодые, не старше двадцати. В перерывах между съемками они накидывали махровые халаты и, дрожа, непрерывно курили. Однажды вечером в комнате № 5 поднялся шум. Актрисы и съемочная группа отрывались не на шутку, и мы стали получать жалобы не только от других наших постояльцев, но и от пожилой четы Суини, что живут с нами по соседству. Милейшие люди, ни разу ни на что не жаловались. В тот вечер они позвонили нам после десяти. Мы с Ребеккой смотрели с диска какой-то британский сериал – я нажала «паузу», надела сапоги и куртку, схватила фонарик и пошла на шум. Запах марихуаны чувствовался издалека. В номере слушали регги и время от времени громко, визгливо смеялись. Когда я подходила, рядом открылась дверь комнаты № 6, и оттуда вышла не Джейн, а Сисси – в мужской холщовой куртке, застегнутой до самого горла, и со спрятанной под воротник серебристой косой. Со стороны могло показаться, что из номера вышел высокий суровый мужик. Она подошла к комнате № 5, достала ключ и сразу же, без стука или предупреждения, открыла дверь. Потом единственный раз гаркнула: «ВОН!» Музыка стихла. Я спряталась в тень и стала смотреть, что будет дальше. Не знаю почему, но мне не хотелось показываться на глаза Сисси. Из номера, пошатываясь, начали выходить девицы, некоторые одни, другие под руку с парнями из съемочной группы. В конце концов все разошлись по номерам. Убедившись, что все стихло, Сисси пошла прочь и свернула на Пасифик-авеню, где стоит их с сестрой дом. Что бы это значило? Джейн позвонила Сисси и попросила разогнать шумных гостей? Или Сисси в столь поздний час гостила у Джейн? Я стояла в тени мотеля и гадала, надо ли мне заглянуть к нашей постоялице или позвонить Сисси. В итоге я решила не делать ни того ни другого и просто провела несколько минут на берегу, глядя, как волны разбиваются о берег. Тем вечером луны было не видно, свет падал только из окон нашего мотеля и нескольких домов на пляже, да на трассе № 109 иногда сверкали фарами машины. Я попыталась представить, какими были эти места двести лет назад, когда по пляжу гуляли лишь индейцы-квинолты. Сестра Сисси, Пэм, рассказывала, что на месте нашего мотеля племя держало своих половозрелых, но еще не замужних девушек – здесь им ничто не грозило. Кто их защищал? Уж точно не мужчины, ведь именно от них и надо было охранять молодых девиц. И что происходило с теми, кто так и не выходил замуж – по воле судьбы или по собственной воле? Если, конечно, у них вообще был выбор. Быть может, эти женщины оставались и помогали защищать молодых? Или же старых дев, достигших определенного возраста, отправляли обратно – доживать дни в одиночестве?

Местная легенда гласит, что однажды ночью море проглотило всех спящих девушек. Мы с Ребеккой слышали по меньшей мере десяток версий этой сказки: то ли морская ведьма наслала на девушек страшное заклятье, то ли звезда упала в океан и вызвала могучую волну, то ли лесной пожар погнал зверей к воде, и те унесли с собой девиц. Словом, они оказались под водой и превратились в русалок, волшебных покровительниц всех девушек племени квинолтов. Полагаю, об этой легенде были наслышаны и те киношники, что снимали у нас свой дурацкий сериал.

Я подошла поближе к воде, чтобы сквозь кромешный мрак разглядеть очертания волн. Ветер был сильный, и я натянула на лицо воротник водолазки. Стояла у самой кромки воды и представляла курильщиц-актрис настоящими русалками, великолепными и свирепыми, со сверкающими чешуйчатыми хвостами. Кто бы отказался от таких покровительниц? Я думала о Пенни и Ребекке, которые заботились друг о друге в детстве и потом, даже повзрослев. Большую часть жизни у них никого не было, кроме друг друга. Я всегда жила в окружении старших братьев, кузенов и дядюшек, и, хотя моя нетрадиционная ориентация никого не радовала (поначалу – даже меня), в школе и в университете у меня не было никаких проблем со сверстниками: родные не давали меня в обиду. В конце концов одноклассники и однокурсники со мной смирились. Я не стала королевой выпускного бала, но зато была вторым капитаном школьной команды по хоккею на траве и вице-президентом класса, да к тому же регулярно организовывала пункты бесплатного питания для бездомных. Это к тому, что я никогда не была одна. Да, порой я чувствовала себя белой вороной и не понимала, как мне быть на любовном фронте, но родные стояли за меня горой. С годами я все глубже осознаю, как мне повезло с семьей. Почти все мои братья переехали на восток, родители умерли, а мой единственный дядя живет в доме для престарелых в Олимпии. У меня осталась только Ребекка. Она есть у меня, а я есть у нее, и мы нашли свое место в мире.