Семя титана - [33]

Поразмыслив над этим, Батурин решил отправиться в редакцию. Прежде всего нужно было разобраться с отпечатками. К этому времени Игошин уже снял «пальчики» почти со всех сотрудников журнала, включая главного редактора. Отпечатки в кабинете завотделом поэзии были явно посторонние.

Прикатив в редакцию, полковник первым делом насел на вахтера. Вахтер долго уходил от разговора, клянясь и божась, что в то утро, несмотря на открытую дверь, ни одна мышь не проскользнула мимо его каптерки.

— Откуда такая уверенность? — нахмурился Батурин. — Вы же сами сказали, что не слышали шагов девушки, а слышали только, как хлопнула входная дверь.

— В ту минуту у меня закипал чайник, — пояснил вахтер, — поэтому я не слышал её шагов. А вообще слух у меня стопроцентный. Я ощущаю малейший шорох…

Сторож неожиданно замолк и как-то очень тяжело задумался. Следователь почувствовал, что вахтеру вспомнилось что-то необычайно важное. И он не ошиб ся.

— Знаете, — произнес сторож с китайским прищуром, — я только сейчас сообразил… но я не уверен, что это мне не показалось…

— Ну! — нетерпеливо подбодрил следователь.

— Около семи утра я проходил по второму этажу, и вдруг мне показалось, что в кабинете Натана Сигизмундовича кто-то набирает номер. Я подошел, дернул дверь. Она была запертой. Я прислушался — тихо. Ну, думаю, померещилось. И пошел к себе.

Батурин переменился в лице.

— Что же вы сразу об этом не сказали? Эх… — покачал головой полковник. — Ключ от его кабинета пропадал?

— Откуда вы знаете? — вытаращил глаза вахтер. — Месяц назад с гвоздика действительно исчез ключ от его кабинета. А через два дня появился снова.

Следователь снял со стены бронзовый ключ с номером тринадцать и погрузился в его изучение. Вахтер с любопытством наблюдал.

— Я слышал, что это не самоубийство, а убийство, — наконец произнес он полушепотом.

— От кого слышали? — сощурился полковник, соображая, что информация могла исходить только от двух особ: либо от Риммы Герасимовны, либо от Инги. Но Римма Герасимовна в редакции никого не знает, а у девушки вряд ли было время распространяться на эту тему. Впрочем, она перекинулась парой слов с Гогиным.

— Все говорят, — неопределенно ответил сторож.

В ту минуту Батурин мог поклясться, что сторож знает больше, чем говорит. Это отметило подсознание, но его мысли были заняты другим. Через окно, только через окно мог проникнуть преступник. Он влез в его кабинет задолго до прихода Вороновича. Ключ у него уже был. Убийца отпер кабинет, втащил стол… Хотя нет! Сначала, наверное, позвонил…

— Вспомните: в то утро, когда вы подошли к кабинету Вороновича, стол стоял на месте?

— А где же он мог ещё стоять? — искренне удивился вахтер. — Хотя… может быть, я не заметил. Да нет! Точно стоял. Иначе мой глаз бы отметил, что в коридоре что-то не так.

Так оно и есть! Убийца действительно звонил, потом, дождавшись, когда сторож спустится к себе в каптерку, открыл изнутри дверь, втащил в кабинет стол и снова заперся на ключ.

— И ещё такой вопрос: Воронович часто запирался изнутри?

— Раньше часто, — ответил вахтер. — Но в последние два года он перестал водить в редакцию поэтесс. Так что запираться больше не было необходимости. Вы думаете, преступник забрался через окно?

Полковник внимательно посмотрел на вахтера и не ответил. «Однако проницательные охранники работают в редакциях», — подумал он.

— Пойдемте посмотрим, можно ли со двора забраться в кабинет Вороновича.

— Да запросто! У него под окном пристройка к подвалу…

В общем, эта поездка в журнал ничего принципиально нового для следствия не открыла, если не считать предположения, что убийца не был штатным сотрудником журнала, но, вероятно, имел к нему какое-то косвенное отношение. Во всяком случае, был в нем частым гостем. Чужой бы не смог незаметно спереть со стены ключ из каптерки вахтера, а затем повесить его на место. Однако по возвращении в контору водитель неожиданно брякнул своему засыпающему шефу:

— А вдова, видимо, не дура. И зря время не теряет.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал сквозь сон Батурин.

— Не успела похоронить мужа, а уже её обхаживает молодой ухажер с иномаркой.

— Не понял, — поднял голову следователь.

— Когда сегодня утром она вышла из отдела, её ждал в машине хахаль. И знаете, кто? Тот самый дылда — поэт, который был на кладбище.

12

Сладкое ощущение этого сна не проходило целый день. И вечером, когда они снова встретились под памятником Грибоедову, Инга неожиданно взяла Володю под руку и нежно взглянула в глаза. Он смутился.

— Значит, в этом году ты опять будешь поступать в ГИТИС? — спросил он не своим голосом.

— Что делать? — притворно вздохнула Инга. — Это мое призвание. Я с детства мечтала стать актрисой. И я буду актрисой. Я как увижу сцену, у меня внутри все переворачивается. Кстати, сценическая речь у меня давно поставлена и с дикцией полный о'кей! А про пластику и говорить нечего. Оказывается, там таких не любят. Я имею в виду тех, кто уже многое умеет. А один престарелый типчик из приемной комиссии сказал, что мои данные его устраивают и если я буду послушной, то мое поступление в институт гарантировано. Разумеется, я отказалась от его услуг.