Семья Рэдли - [78]
Нет.
Ее вкус мне не нравится.
Никто мне не нравится, кроме Хелен.
И как только эта истина четко проступает в его мозгу, кровь, которую он глотает, становится ему отвратительна. Воображение рисует Уиллу, как он выныривает на поверхность озера и жадно хватает ртом воздух.
Он вдруг осознает, что уже выпустил Еву. Еще живую.
Ну и наплевать, думает он с непоколебимым детским упрямством.
Он не хочет пить эту кровь.
Он хочет крови Хелен.
Ева пока еще жива, но она умрет. Глядя, как она хватается за горло и кровь ручейками течет сквозь пальцы на майку с неизвестной ему группой, Уилл чувствует себя как никогда опустошенным. Разбитая бутылка на полу, утратившая свое ценное содержимое, — это он сам.
Девочка в изнеможении прижимается к кафельной стене и испуганно смотрит на него.
Лица некровопьющих всегда такие выразительные! На них читается столько бессмысленных нюансов, призывающих тебя… к чему? К раскаянию? Стыду? Жалости?
Жалость.
С тех пор как он с тремя другими паломниками навещал лорда Байрона, когда тот умирал в одиночестве в своей пещере на Ибице, Уилл ни разу не испытывал жалости. Древний поэт, проживший несколько веков, был изможден и бледен, точно призрак самого себя, он лежал в лодке со свечой в руках. Но и тогда — была ли это и впрямь жалость или же просто страх перед собственной судьбой?
Нет, думает он.
Жалость лишь делает тебя слабее. Как и сила притяжения. То и другое нужно, чтобы удерживать некровопьющих и воздерживающихся на земле, на своих убогих местах.
Записка
Джеред прятался в кустах на Орчард-лейн больше часа, ожидая увидеть какое-нибудь подтверждение тому, что Элисон Гленни сказала ему правду. То есть тому, что Уилла Рэдли убьет его невестка. Какое-то время ничего не происходило, но незнакомая машина, припаркованная в начале улицы, несколько обнадеживала. Машина Гленни, надо полагать. Однако все его надежды разбились, когда он увидел, что кто-то вышел из дома.
Это был Уилл Рэдли. Живой.
Сначала он скрылся в своем фургоне, потом и вовсе улетел. Наблюдая за ним, Джеред ощутил болезненный спазм в желудке. В какой-то момент он думал, что его и в самом деле вырвет (было бы неудивительно после целой банки чеснока), но резкий порыв холодного ветра помог справиться с тошнотой.
— Нет, — сказал Джеред окружавшей его зелени. — Нет, нет и нет.
Затем он вылез из кустов и медленно направился в сторону дома. Проходя мимо машины Элисон Гленни, он постучал в окно.
— Накрылась ваша затея.
Она была в машине не одна. Рядом с ней восседал пузатый неуклюжий гладко выбритый детектив, которого Джеред видел впервые, и потрясенно таращился в небо через лобовое стекло.
— Мы дали ей срок до полуночи, — отрезала Элисон тем же ледяным тоном, каким уведомляла его об увольнении. — Время у нее еще есть.
Окно с тихим жужжанием закрылось, и Джереду ничего не оставалось, кроме как пойти домой.
«Доказательство существования вампиров — это не что иное, как доказательство вашего безумия», — как-то сказала ему Элисон. Она же пригрозила, что если он хоть кому-нибудь, хотя бы дочери, изложит свою версию гибели жены, его снова запрут в дурдоме, уже до конца жизни.
Джеред вздохнул, зная, что в полночь Уилл Рэдли будет жив.
Все бесполезно.
Он находился в той же деревне, что и Уилл, однако ровным счетом ничего не мог поделать. И он шел дальше, мимо паба, мимо почты, мимо гастронома, где продавались праздничные закуски, которые он не мог бы себе позволить, даже если бы хотел. В освещенной витрине красовалась доска в деревянной раме, рекламирующая пармскую ветчину, оливки «мансанилья», жаренные на гриле артишоки и марокканский кускус.
Мне тут не место.
Эта мысль рождает другую.
Я был несправедлив по отношению к дочери.
Джеред принял решение. Дома он извинится перед Евой. Ей наверняка было тяжело выносить все его закидоны и строгие правила. Если она захочет, они уедут куда-нибудь подальше отсюда, и он даст ей всю свободу, какой заслуживает разумная семнадцатилетняя девушка.
Он вспоминает, как они с Евой выходили по воскресеньям на утренние пробежки, когда ему хватало на это времени и сил. Лет в тринадцать дочка на год или около того страстно увлеклась фитнесом. Джереду нравилось проводить время с ней вдвоем, без матери, бегать вдоль канала или старой заброшенной железной дороги в Сейле. Тогда они были очень близки, и его забота не душила ее.
Все, хватит.
Пора положить этому конец.
Стало бы ему легче, если бы он сам или кто-то другой убил Уилла Рэдли? Трудно сказать. Возможно. Но единственное, в чем уверен Джеред, так это в том, что история слишком затянулась, Еве слишком многое пришлось из-за него вытерпеть. Пора остановиться.
С этой мыслью он поворачивает ключ в замке входной двери пятнадцатого дома по Лоуфилд-клоуз и устало поднимается по лестнице. Но еще прежде, чем войти в квартиру, он чувствует, что что-то не так. Там слишком тихо.
— Ева? — зовет Джеред, бросая ключ на полочку рядом с красным конвертом из «Водоснабжения Йоркшира».
Ответа нет.
— Ева?
Джеред идет в ее комнату, но дочери там нет. Он окидывает взглядом постеры с разными группами, узкую кровать и открытый шкаф. Знакомая одежда висит на вешалках, точно стайка призраков.
В возрасте 24 лет я чуть не покончил с собой. В то время я жил на Ибице, в очень красивой вилле на тихом побережье острова. Совсем рядом с виллой была скала. Охваченный депрессией, я подошел к краю скалы и посмотрел на море. Я пытался найти в себе смелость прыгнуть вниз. Я ее не нашел. Далее последовали еще три года в депрессии. Паника, отчаяние, ежедневная мучительная попытка пойти в ближайший магазин и не упасть при этом в обморок. Но я выжил. Мне уже давно за 40. Когда-то я был практически уверен, что не доживу до 30.
Дождливым пятничным вечером профессор Кембриджского университета Эндрю Мартин находит решение самой сложной в мире математической задачи. Оно способно изменить весь ход человеческой истории. Но профессор Мартин внезапно и бесследно исчезает. Когда спустя некоторое время его обнаруживают… шагающим по шоссе без какого-либо предмета одежды на теле, профессор Мартин ведет себя немного странно. Жене и сыну он кажется каким-то другим. Самому ему абсолютно все вокруг представляется нелепым, люди достойными жалости, человеческая жизнь лишенной смысла.
Жизнь 12-летнего школьника Барни Ива сложно назвать легкой. Год назад исчез без вести его отец, мама целыми днями пропадает на работе, в школе над ним постоянно издевается его одноклассник Гэвин Игл, а директриса мисс Хлыстер решила окончательно сжить его со свету. Как бы Барни хотелось забыть обо всем этом и пожить другой жизнью, где нет никаких проблем. Например, стать толстым, ленивым, избалованным котом. И однажды желание Барни внезапно исполняется.Иллюстрации Пита Уильямсона.
Если бы наша жизнь сложилась по-другому, была бы она лучше? Мы не знаем. Но та, которая нам дана, – ценна сама по себе, об этом новый роман Мэтта Хейга. Между жизнью и смертью есть библиотека. В нее-то и попадает 35-летняя Нора, учительница музыки из Бедфорда, когда однажды ночью вся ее жизнь полетела под откос. Полки здесь тянутся бесконечно. Каждая книга дает шанс прожить свою собственную, но совсем другую жизнь. Принимать другие решения и, главное, не сожалеть о том, что когда-то не случилось. Оказывается, поступи Нора иначе в тот или иной момент жизни, она могла бы стать рок-звездой, олимпийской чемпионкой, ученым-гляциологом, женой и матерью, побывать в Австралии.
Вы держите в руках настоящую историю Отца Рождества. Возможно, вам он известен под другими именами – Дед Мороз, Санта-Клаус, Юль Томтен или Странный толстяк с белой бородой, который разговаривает с оленями и дарит подарки. Но так его звали не всегда. Когда-то в Финляндии жил мальчик по имени Николас. Хоть судьба обошлась с ним неласково, Николас всем сердцем верил в чудеса. И когда его отец пропал в экспедиции за Полярным кругом, мальчик не отчаялся и отправился его искать.Николас и вообразить не мог, что там, за завесой северного сияния, его ждёт встреча с эльфами, троллями, проказливыми пикси и волшебством.
Одиннадцатилетний Филип видит призрак своего отца, погибшего в автокатастрофе. Тот уверяет сына, что аварию подстроил его собственный брат, дядя мальчика. Призрак приказывает отомстить за свою гибель. Тем временем дядя Алан прибирает к рукам и семейный паб, и маму Филипа… «Клуб призрачных отцов» – это новое, провокационное прочтение «Гамлета» Шекспира с непредсказуемым финалом. Рассказчиком становится сам юный Гамлет (Филип), и на передний план выходят его внутренний мир и переживания. Помещая классический сюжет в современные декорации, Хейг не просто играет с классикой, щедро рассыпая по тексту «пасхалки», скрытые цитаты и остроумные перевертыши.