Семья О’Брайен - [36]

– Кто из них пожарный?

– Джей Джей.

Единственный выход из этого стесненного финансового положения – открыть собственную студию. Но они с Андреа, владелицей Центра йоги, подруги, и в Чарлстауне уже есть две студии. В таком маленьком районе не хватит людей на третью. Да и Андреа разозлится. Но Кейти видит в этом скорее знак, чем препятствие, потому что так она может замечательно повенчать свою мечту о собственной студии с другой, главной мечтой.

Уехать из Чарлстауна.

Не то чтобы она не рада тому, что выросла здесь, или не любит здесь очень многое. Она гордится тем, что она ирландка. Гордится тем, что упряма, крута и смекалиста. Ее кузены из пригородов всегда казались такими испорченными и тепличными, со всеми их играми под присмотром и по расписанию и летними лагерями в стиле Марты Стюарт. Чарлстаун – это настоящая жизнь в настоящем мире. Никакой тебе чуши из Поллианны, и Кейти за это благодарна.

Просто он изолированный. Здесь все друг друга знают, и никто ничего не делает за пределами нескольких кварталов, да и не выходит за них. Ну правда.

Каждые выходные до Феликса Кейти ходила в «Уоррен Таверн», к Салли или в «Айронсайд» – на самом деле в «Айронсайд» чаще всего. Для всех, кроме самых близких друзей, она или младшая сестренка Джей Джея, или дочь офицера Джо О’Брайена, или сестра балерины, или даже внучка Фрэнка О’Брайена, упокой Господь его душу. Одни и те же люди, неделю за неделей, жалуются на одни и те же вещи – парковка, «Янки», погода, бесконечно повторяющаяся драма «кто сошелся, кто разошелся» – и говорят всегда об одних и тех же персонажах, о тех, кого знают с тех пор, как научились завязывать шнурки. Если Кейти не предпримет что-то радикальное, она закончит такой же, как все: замужем за ирландцем из городских, обремененной толпой веснушчатых рыжих детишек, и жить будет по-прежнему над родителями.

Преподавание йоги открыло ей глаза на идеи и возможности за пределами прихода Святого Франциска и крохотного ирландского района: буддизм, Тибет, Далай-лама, индуизм, Индия, бхакти, санскрит, Шива, Ганеша. Философия веганства и аюрведы дали ей новое осознание здоровья и еды, того, что есть выбор, кроме сосисок, картофельного пюре и кровяной колбасы. Она выросла с десятью заповедями, со списком из «не», настаивавшим на послушании, вызванном страхом перед адом и гневом Господним. Восемь кругов йоги предлагают куда более бережный подход к духовной жизни. В отличие от подавляющих «не», яма и нияма напоминают о том, как постичь свою подлинную человеческую природу, как жить в мире, здоровье и любящей гармонии со всем и всеми. В детстве она бубнила гимны в церкви, потому что знала слова и потому что мать настаивала. Теперь она посещает киртаны вместо месс, и ее сердце поет.

И люди в сообществе йоги, собравшиеся со всего света, так непривычны для Кейти: азиаты, индийцы, африканцы. Черт, да для Кейти и калифорниец – экзотика. Вместо четок у нее мала[8], вместо Мамфорда и сыновей – концерты Кришны Даса, вместо гамбургеров – тофу, вместо «Гиннеса» – комбуча. Ее интуитивно влечет к тому, чем она не была, это наивно и вдохновляюще.

Она знает, что затронула только поверхность. Слегка прикоснулась к мысли, традиции и жизни, чуждым тому, как растили ее, как все здесь живут поколение за поколением, не задавая вопросов, – и ее любопытная душа жаждет большего.

Кейти помнит, как маленькой, лет в семь-восемь, на Пути Свободы, поставив кроссовки на кирпичи, следила глазами за красной линией, убегавшей по земле прочь из Чарлстауна. К свободе! Она тогда не знала, что путь просто уходит через мост в Норт-Энд, другой небольшой этнический район того же города. В ее воображении линия из красного кирпича была сложена тем же каменщиком, который создал дорогу из желтого кирпича в «Волшебнике страны Оз», а потому явно вела к чему-то волшебному. Когда она была маленькой, в этом волшебном месте стояли дома с верандами, как у фермеров, гаражами на две машины и зелеными дворами с качелями. То была страна деревьев и прудов, открытых полей и людей, которые не были ирландцами и которых она не знала с рождения.

Она по-прежнему мечтает о том, что будет жить где-то за радугой, с другим почтовым индексом, там, где есть место, чтобы дышать и создавать ту жизнь, которая ей нужна, жизнь, не заданную тем, где и как жили ее родители или бабушки с дедушками. Жизнь, которую она сама выберет и определит, а не та, что досталась по наследству от родителей. Когда-нибудь.

Кейти любит поговорить про «когда-нибудь». «Когда-нибудь у меня будет своя студия йоги. Когда-нибудь я буду жить на Гавайях, или в Индии, или в Коста-Рике. Когда-нибудь у меня будет свой дом с двором и подъездной дорожкой. Когда-нибудь я уеду из этого района. Когда-нибудь случится что-нибудь потрясающее».

– Ты вообще собираешься меня с ними знакомить? – спрашивает Феликс.

– С кем?

– С братьями. С семьей.

– Да, конечно, когда-нибудь.

– А как насчет сегодня?

– Сегодня? Ой, я не знаю, здесь ли они.

– Как насчет обеда, на который ты всегда ходишь по воскресеньям? Когда я получу на него приглашение?

– Милый, ты не хочешь идти на воскресный обед, поверь. Это долг, а не удовольствие. Еда просто отвратительная.