Семья Эглетьер - [37]
— Ты скажешь…
— Зато танцует как бог!
Валерия явно старалась вызвать в нем ревность, и Жан-Марк охотно шел ей навстречу, радуясь задору этой молодой игры.
— Словом, я тебе больше не нужен!
— Дурак!
Валерия показала ему кончик розового языка. Ее лицо сияло здоровьем, на ослепительно белой коже не было и намека на косметику. Разве что губы были чуть-чуть тронуты помадой, да и то Жан-Марк не был уверен в этом. Он подсел к ней поближе и вдохнул аромат ее духов, к которому примешивался чуть заметный запах конского пота. Когда губы их почти сблизились, девушка вскочила:
— Ты меня проводишь?
По ее собственному выражению, она мастерски умела «выключать ток». Такси вызвали по телефону. Валерия жила на улице Спонтини, она оставила Жан-Марка в гостиной с роскошными гобеленами на стенах и унылой мебелью, а сама ушла переодеться. Вернувшись, Валерия оказалась на четыре сантиметра выше — каблуки! — с замысловатой прической и в английском костюме горчичного цвета из грубой материи, который немного ее полнил. Они поставили джазовую пластинку, потанцевали без особого увлечения и наконец расположились в креслах один против другого.
— Ты свободен в будущую субботу? — спросила Валерия. — У Аллегра будет сногсшибательная вечеринка.
Жан-Марк сначала заявил, что подобное времяпрепровождение не в его вкусе, и это была правда. С тех пор как его стали интересовать сложные проблемы танцы утратили для него всю свою прелесть. И все же он согласился сопровождать Валерию, отчасти уступая ей, отчасти привлеченный перспективой повеселиться на прежний лад. Желая заранее ввести его в курс, Валерия стала перечислять наиболее примечательных людей, приглашенных на вечеринку. И ни одного из них не пощадил ее язычок. Остроты она сопровождала смехом и гримасами злого ребенка. Жан-Марку все меньше нравились она и ее горчичный костюм. Потом появилась госпожа де Шарнере, сухопарая, чрезмерно говорливая женщина, при одном виде которой Жан-Марка бросало в дрожь — настолько Валерия походила на мать. Стоя рядом, они казались двумя фотографиями одного и того же человека, взятыми из научного труда о старении организма. Целуя руку матери, Жан-Марк со сжавшимся сердцем мысленно склонился перед будущим дочери. К счастью, проговорив несколько светских фраз, госпожа де Шарнере удалилась. Было уже около часа. Валерия проводила Жан-Марка до дверей и на пороге спросила:
— Хочешь меня поцеловать?
Не ожидая ответа, она протянула губы. Было бы невежливо не откликнуться на этот жест. Пока Жан-Марк целовал ее, она, тесно прижавшись к нему, медленно поводила бедрами. Он знал, что ничего большего не дождется, и злился, потому что все равно испытывал бессмысленное, хотя и приятное волнение. Дверь за ними была полуоткрыта, и каждую минуту кто-нибудь мог появиться из квартиры или на лестнице. Но этот риск еще больше раззадоривал Валерию. Скоро Жан-Марку наскучил ее неумелый рот. И почему чаще всего именно девушки делают первый шаг? Видно, уж очень боятся, что их обойдут, если не дают мужчинам хотя бы иллюзорного наслаждения победой! Они так нетерпеливы, не успеваешь даже почувствовать к ним влечения! Жан-Марк оторвал от себя Валерию и держал ее в вытянутых руках. Она дышала тяжело, точно проплыла большую дистанцию. А может быть, эти поцелуи и были дня нее только спортом?
— До свидания, — сказал Жан-Марк.
И бросился вниз по лестнице.
Подходя к дому в двадцать минут второго, он был уверен, что семья еще за столом, и собирался извиниться за опоздание, но, к его большому удивлению, завтрак уже кончился. Отец, Кароль, брат и сестра сидели в гостиной, словно пассажиры на перроне вокзала. Все были одеты для загородной прогулки.
— Между прочим, мы ждем тебя! — сердито сказал отец.
— Зачем? — удивился Жан-Марк.
Кароль объяснила своим обычным ровным голосом:
— Погода как будто налаживается, и я подумала, что неплохо бы поехать на дачу. Мы можем переночевать там и вернуться завтра утром пораньше. Франсуаза и Даниэль едут с нами. Если ты не возражаешь…
— Но ведь он не завтракал, — вступилась Франсуаза.
— Подумаешь! — сказал Филипп. — Может перехватить чего-нибудь на ходу.
— В холодильнике есть ветчина! — добавил Даниэль. — Только поживее!
У Жан-Марка не было никаких планов на воскресенье, но перспектива семейного выезда ничуть его не соблазняла. Он хотел отказаться, но, встретив взгляд отца, прочитал в нем такую настойчивую просьбу, что сдался. «Если я не поеду, отец будет скучать. Только со мной он может говорить как мужчина с мужчиной», — не без гордости подумал Жан-Марк.
— Подождите меня, — сказал он. — Через пять минут я буду готов!
Он побежал к себе в комнату, разделся, натянул старые брюки, свитер и спортивную куртку. Пока он переодевался, Франсуаза принесла огромный сандвич с ветчиной и стакан вина.
— Спасибо, сестренка, — сказал Жан-Марк, надкусывая сандвич.
Франсуаза смотрела на него с нежной готовностью. По-прежнему незавитые волосы, туфли без каблуков. «И когда только она начнет следить за собой? Ничего в ней нет привлекательного, даже зло берет! Или все сестры такие?»
В машине, как обычно, Жан-Марк уселся на заднем сиденье — между Даниэлем и Франсуазой. Снова перед ним знакомое зрелище: головы отца и мачехи, такие непохожие и в то же время хорошо сочетающиеся, точно две японские вазы. Жан-Марку невольно вспомнились два затылка, которые он случайно увидел в кино. Стоит заменить одну голову другой, и вместо супружеской пары возникнут любовники. Уставившись как зачарованный перед собой, Жан-Марк не обращал внимания на кокетливый пейзаж по обе стороны дороги. И все же, когда проезжали место недавней катастрофы, сердце Жан-Марка сжалось. Нигде ни малейших следов. У природы нет памяти. Никто из сидящих в машине и словом не обмолвился о происшествии. «Те двое, наверное, уже умерли», — подумал Жан-Марк. Из приемника лились звуки аккордеона. Даниэль щелкал пальцами в такт и покачивался. «Как он меня раздражает, вечно он всем доволен! Должно быть, это возрастное! Впрочем, я в шестнадцать лет был не такой. Он не задает себе никаких вопросов, никого не судит. Он любит Франсуазу, потому что она Франсуаза, Кароль, потому что она Кароль, мать, потому что она мать, отца, потому что он отец, отчима, потому что он отчим, собак, потому что они собаки, кошек за то, что они кошки, негров за то, что они негры, меня, потому что я — это я. Отчего это — от глупости или от ума?»
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Федор Михайлович Достоевский – кем он был в глазах современников? Гением, величайшим талантом, новой звездой, взошедшей на небосклоне русской литературы, или, по словам Ивана Тургенева, «пресловутым маркизом де Садом», незаслуженно наслаждавшимся выпавшей на его долю славой? Анри Труайя не судит. Он дает читателям право самим разобраться в том, кем же на самом деле был Достоевский: Алешей Карамазовым, Свидригайловым или «просто» необыкновенным человеком с очень сложной судьбой.
Вашему вниманию предлагается очередной роман знаменитого французского писателя Анри Труайя, произведения которого любят и читают во всем мире.Этаж шутов – чердачный этаж Зимнего дворца, отведенный шутам. В центре романа – маленькая фигурка карлика Васи, сына богатых родителей, определенного волей отца в придворные шуты к императрице. Деревенское детство, нелегкая служба шута, женитьба на одной из самых красивых фрейлин Анны Иоанновны, короткое семейное счастье, рождение сына, развод и вновь – шутовство, но уже при Елизавете Петровне.
Не успел разобраться с одними проблемами, как появились новые. Неизвестные попытались похитить Перлу. И пусть свершить задуманное им не удалось, это не значит, что они махнут на всё рукой и отстанут. А ведь ещё на горизонте маячит необходимость наведаться в хранилище магов, к вторжению в которое тоже надо готовиться.
«Альфа Лебедя исчезла…» Приникший к телескопу астроном не может понять причину исчезновения звезды. Оказывается, что это непрозрачный черный спутник Земли. Кто-же его запустил… Журнал «Искатель» 1961 г., № 4, с. 2–47; № 5, с. 16–57.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Атомная база» представляет собой типичный для Лакснесса «роман-искание»: его герой ищет истину, ищет цель и смысл своей жизни. Год, проведенный в Рейкьявике Углой, деревенской девушкой, нанявшейся в служанки, помог ей во многом разобраться. Она словно стала старше на целую жизнь; она поняла, что произошло в стране и почему, твердо определила, на чьей она стороне и в чем заключается ее жизненный долг.Роман «Атомная база» (первый русский перевод вышел в 1954 году под названием «Атомная станция») повествует о событиях 1946 года, когда Исландия подписала соглашение о предоставлении США части своей территории для строительства военной базы.
Перед читателем открывается жизнь исправительно-трудовой детской колонии в годы Великой Отечественной войны. В силу сложившихся обстоятельств, несовершеннолетние были размещены на территории, где содержались взрослые. Эти «особые обстоятельства» дали возможность автору показать и раскрыть взаимоотношения в так называемом «преступном мире», дикие и жестокие «законы» этого мира, ложную его романтику — все, что пагубно и растлевающе действует на еще не сформированную психику подростка.Автора интересуют не виды преступлений, а характеры людей, их сложные судьбы.
Анри Труайя — псевдоним Льва Тарасова. Он родился в Москве в армянской семье в 1911 году, с 1917-го живет во Франции. Анри Труайя стал популярным писателем, он лауреат нескольких почетных литературных премий, в том числе Гонкуровской (за роман «Паук», 1938).Трилогию А. Труайя «Семья Эглетьер» критики назвали «одним из наиболее читаемых произведений французской литературы». В ее третьей, завершающей книге молодые Эглетьеры уже прочно стоят на ногах и создают собственные семьи. Конфликт поколений становится все острее.
Анри Труайя — псевдоним Льва Тарасова. Он родился в Москве в армянской семье в 1911 году, с 1917-го живет во Франции. Анри Труайя стал популярным писателем, он лауреат нескольких почетных литературных премий, в том числе Гонкуровской (за роман «Паук», 1938).Во второй книге трилогии «Семья Эглетьер» читатель встретит уже знакомых героев: тетушку Мадлен, чету Эглетьер и их детей, которые пробуют начать самостоятельную жизнь.Роман «Голод львят» на русском языке публикуется впервые.