Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха - [44]

Подобные разрушения практически исключали возможность продолжить работу в «тихом и роскошном кабинете».

Еще более странен эпизод все в той же 5-й серии — когда Борман размышляет над письмом «верного члена НСДАП»: «Тогда я смогу, думал Борман, перевести все партийные средства на имена своих, а не его [Гиммлера. — Прим. авт.] людей». Почему это Борман без этого должен был бы переводить партийные деньги на людей Гиммлера, не понятно. Подконтрольными ему средствами Борман распоряжался лично, и никто обязать его переводить их на счета СС не мог. А вот сам Борман имел возможность контролировать финансы СС, которая являлась подразделением нацистской партии, но вот «наложить лапу» на деньги СС он никогда не пытался. Кроме того, следует оговорить, что Борман контролировал не «партийные средства», они как раз находились в ведении имперского казначея НСДАП Франца Ксавера Шварца. Борман же распоряжался «Фондом Адольфа Гитлера» — это тоже очень большие деньги: по разным оценкам, в 1945 году там было от 700 миллионов до 5 миллиардов рейхсмарок.

Реальным лицом был и появляющийся не надолго в фильме штандартенфюрер СС Шольц — порученец Мюллера. Хотя, возможно, это просто совпадение фамилий, потому что реальный Кристиан Шольц был несколько другим. Во-первых, он был не штандартенфюрером, а штурмбаннфюрером СС. Реальный Шольц родился в Майнце в 1908 году, в 1930-м вступил в НСДАП, а через два года — в СС. После прихода нацистов к власти он был зачислен в полицию Майнца, а в 1934 году был переведен в СД. Затем, после недолгой работы в политической полиции Мюнхена, переведен в центральный аппарат гестапо в Берлине. До 1941 года (с перерывами) служил в отделе 11–1 (гестапо), а затем переведен в Исследовательское управление Имперского министерства авиации, занимавшееся прослушиванием телефонных разговоров и перлюстрацией писем.

1 мая 1942 года он возглавил отдел связи Министерства авиации и Института Германа Геринга. Шольц был личным другом Генриха Мюллера и постоянно пользовался его протекцией. До последних дней жил вместе с Мюллером в его доме в Берлине-Ланквитце. В последние дни апреля находился вместе с Мюллером в Имперской канцелярии, а затем помогал Мюллеру уничтожать секретные документы гестапо. После войны исчез. По ряду сведений, Шольц руководил «радиоиграми» с советской разведкой. Позже этот факт стал благодатной почвой для версии, что именно он помог Мюллеру установить контакт со СМЕРШем.

Кто вы, пастор Шлаг?

Казалось бы, вынесенный в заголовок вопрос чисто риторический. Ну кем еще может быть пастор, как не пастором! Но тем не менее не спешите сразу же отвечать на него. Давайте сначала задумаемся над значением слова «пастор». Здесь вроде бы все тоже ясно — это священник протестантской (лютеранской, евангелической, кальвинистской и т. п.) церкви. В православной церкви священника именуют батюшка, отче, отец; в католической — ксендз (в Польше), кюре или падре. И со Шлагом[14] тоже нет вроде бы вопросов: он священник, настоятель храма в Берлине — а это протестантский город (хотя в нем, конечно, были и католические и православные храмы). Но вот идет 4-я серия «Семнадцати мгновений весны» и камера заботливо фиксирует обложку следственного дела, на которой черным по белому написано:

Дело на Шлага Фрица католического священника дата ареста 23/VI — 1944 обвиняется в антигосударственной деятельности и покушении на фюрера.

И ведь никто из зрителей на это внимания не обращает (честно говоря, я и сам лишь недавно заметил этот казус)! Но ведь тогда получается, что столь любимый нами Шлаг в исполнении Ростислава Плятта является «католическим пастором», то есть «католическим протестантским (!) священником». Эти Слова несочетаемы, так же как «православный ксендз», «иудейский муфтий» или «протестантский раввин». То есть для нас несочетаемы, а для авторов фильма — пожалуйста. Можно предположить, что в атеистические 70-е советские люди (в том числе и создатели фильма) совершенно не понимали различия между христианскими церквами, хотя подобные допуски кажутся несколько Затянутыми. Тем более что в самом романе Юлиана Семенова ни одного упоминания о принадлежности пастора к католической церкви нет, хотя в дальнейшем Семенов (который обозначен в фильме как автор сценария) явно запутался, что и привело в конце концов к возникновению мифического существа по имени «католический пастор». Но, может быть, слово «пастор» было употреблено только в качестве синонима слова «священник»? К сожалению, на это надо дать отрицательный ответ, что подтверждается хотя бы видеорядом:

— во 2-й серии, в сцене, когда Клауса собираются забросить к пастору, сотрудник СД сообщает Штирлицу, что пастора нет дома и он в кирхе, играет на органе. Но кирха — это именно протестантская церковь, католический храм везде называется костелом. Тем более что затем показывают храм, который совершенно однозначно является именно кирхой, а не костелом или православной церковью;

— в 4-й серии, сразу после показа обложки дела, Холтофф листает дело пастора Шлага. Голос за кадром сообщает, что там «доносы от двух прихожан