Семнадцать каменных ангелов - [41]

– Когда я ходила в школу, там были мальчишки, которые выражались гораздо туманнее.

– Ой, – поморщился он, – теперь, Афина, вы дали мне под самый дых! Мое эго сжалось до размера кофейного зернышка. – Он встал и широко улыбнулся. – Такова жизнь. Нет? Вот номер моего мобильного телефона. – Он вытащил визитку из кармана. – Если вам понадобится помощь, можете позвонить своему другу Фабиану. Ну а пока… – Она почувствовала, как его кудри щекочут ей кожу, он поцеловал ее в щеку. – Вам понравится моя полицейская история. Вы ее еще не знаете, но она вам понравится.

Появление в комнате усталого лица комиссара Фортунато мгновенно рассеяло дух фабиановских заигрываний. Он дал полицейскому несколько песо на кофе и поинтересовался, как у нее прошел предшествующий день в Буэнос-Айресе. Хорошо провела время? Он перекладывал на столе бумаги, и она спокойным тоном отвечала, сказав, что встречалась с несколькими людьми, посидела в кафе. Ей не терпелось узнать, что он раскопал.

– Bien. – Он отложил бумаги в сторону. – У меня для вас хорошие новости. После нашего разговора я попросил всех в нашей бригаде выяснить у своих источников, какая у них есть информация об Уотербери. Это было не так просто. Наши агенты часто, по каким-то своим причинам, не хотят говорить. Поскольку это дело для нас самое важное, мы поднажали как следует – и, к счастью, в результате кое-что получили. Оказалось, один из наших информаторов слышал, как другой преступник хвастался, что убил какого-то немца. Мы стали проверять, и оказалось, что это был совсем не немец, а североамериканец. Нельзя сказать со всей уверенностью, но, кажется, наш убийца задержан и находится в тюрьме.

Афина почувствовала, что ее сердце забилось сильнее, но ничего не сказала.

– Судя по всему, одним из убийц был некий правонарушитель по имени Энрике Богусо. Он уже осужден по другому делу – за убийство, совершенное после того, как расправились с Уотербери. По нашему мнению, он близок к тому, чтобы признать свою вину.

– Зачем он это сделал?

– Мотив пока неясен, но мы подозреваем, что речь шла о наркотиках. Уотербери хотел купить дури, а они решили его околпачить. Сейчас трудно сказать. Посмотрим, может быть, в ближайшие несколько дней все прояснится.

Новость ее обрадовала, но вместе с тем она чувствовала какое-то разочарование, потому что обошлось без выяснения связи Уотербери с Терезой и Карло Пелегрини. Она даже упрекала себя – как же можно жалеть о том, что убийство оказалось таким обычным? И все же…

– Мигель, я хочу сказать вам одну вещь. Очень интересную с точки зрения нашего расследования.

– Что, юная моя?

Она испытывала робость, когда добрые глаза Фортунато смотрели на нее.

– Я встретилась и говорила с Рикардо Беренски. Это журналист, возможно, вы слышали о нем.

Фортунато потер шею:

– Он пишет о спорте, нет? О футболе?

От облегчения она чуть было не рассмеялась. Никогда еще лицо комиссара не казалось ей таким милым.

– Нет. Он занимается журналистскими расследованиями. Я встретилась с ним, просто чтобы узнать другую точку зрения на дело.

Фортунато казался совершенно открытым и полным желания узнать, что она ему расскажет:

– И?..

– Мы узнали про телефонный номер, который нашли в кармане Уотербери в ту ночь, когда его убили. Я выписала его из expediente, но забыла сказать вам об этом. – Солгав, она покраснела, однако не удосужилась задать самый очевидный вопрос: каким образом могло случиться, что комиссар сам не произвел такого элементарного следственного действия? – Видимо, это личный номер Терезы Кастекс де Пелегрини, жены Карло Пелегрини.

Фортунато удивленно приподнял бровь:

– Пелегрини? Магната? – Он уже проверил этот номер и установил, что этот телефон установлен в доме Пелегрини, но не стал ничего предпринимать в надежде, что все обойдется и забудется. Теперь же, когда обозначилось имя Беренски, он больше не мог игнорировать эту деталь. Следствие наткнулось на еще одно препятствие, и комиссару ничего другого не оставалось, как импровизировать. – Интересно, что же сказал ваш друг журналист?

– Пока еще ничего. Мы пытались дозвониться ей, но ничего не получилось. Я подумала, что полиция могла бы своими средствами что-нибудь установить. Может быть, нужно проконтролировать ее разговоры или что-нибудь еще.

Фортунато ответил не сразу. Беренски знает о Пелегрини очень много, может быть больше кого-либо другого из числа тех, кто не входит в узкий круг Пелегрини. Было бы полезно выяснить, что знает Беренски. Остается еще эта проблема с именем Ренсалер, этим маленьким божеством, к которому воззвал Уотербери как к возможной причине своих мучений. Кроме того, лучше контролировать Беренски, нежели дать ему свободу рук.

– Давайте, Афина, сделаем следующее. Позвоните сеньору Беренски и договоритесь встретиться всем втроем. Не в участке, а как-нибудь неофициально. Скажите ему, что это в наших общих интересах.

Они встретились снова в кафе «Лосадас». Еще не было полудня, и в большом зале кафе не сидело над книгами и полудюжины человек. Беренски поздоровался с Афиной, поцеловав ее в щеку, с Фортунато они обменялись рукопожатием, потом произошла небольшая заминка, потому что в кабинете никто не хотел сидеть спиной к двери. Беренски одержал верх, и она протиснулась за стол рядом с Фортунато.