Семинар с Бетти Элис Эриксон: новые уроки гипноза - [27]

Существуют известные стереотипы и те, о которых мы даже не догадываемся. От одних мы избавляемся спокойно, разрушение других доставляет дискомфорт. Не важно, на какую ногу сначала будет одет ботинок или чем вы размешаете сахар в чашке – ложкой или перевернутой вилкой. А вот пример неосознанных стереотипов: попробуйте сжать руки в «замок» – у правши большой палец правой руки будет сверху. А теперь попробуйте сделать так, чтобы сверху оказался большой палец левой руки. Это будет странно, необычно и даже появится ощущение, что руки «не подходят» друг другу.

Мне нравится преодолевать трудности, я обычно попадаюсь на подначивания. Всегда хорошо знать о себе такие вещи, и хорошо, когда об этом знают члены моей семьи. Иногда стереотипы служат нам добрую службу, а иногда «подставляют подножку». Если бы я была своим собственным пациентом, то должна была бы это выяснить о себе.

Сознательная часть вашего разума – это уникальный набор стереотипов и образцов ваших реакций, которые позволяют вам функционировать в реальности, как вы ее понимаете. А бессознательное стоит отдельно и функционирует, не используя полученные знания. Если работа бессознательного не идет в разрез с сознанием, то жизнь человека протекает нормально и у него есть выбор. Но когда бессознательное пытается защитить человека способами, неконгруэнтыми сознанию, такой человек начинает страдать. «Почему я не могу этого сделать?.. Почему я не могу пойти и познакомиться?.. Я словно притягиваю этих „крутых“, которые меня всегда обижают… Почему это происходит со мной?..»

Ваше бессознательное – большой склад, где сложен весь ваш опыт, и большая часть нашего общения идет от моего бессознательного к вашему бессознательному. То, что я сообщаю вам словами, может совпадать или не совпадать с тем, что вам говорит в этот момент мое бессознательное, которое дает свои ключи к более полному пониманию. Наше бессознательное восприятие самих себя во многом зависит от того, как мы представляем себя другому человеку. Любой человек воспринимает информацию, полученную на бессознательном уровне, как более достоверную, поэтому важно, чтобы сознательное представление о себе было конгруэнтно бессознательному.

Папа в связи с этим приводил следующий пример. Представьте себе двух детей, входящих в комнату. Один из них чумазый, грязный, с оторванным карманом, от него ужасно пахнет, но он всем своим видом как бы говорит: «Правда я замечательный ребенок? Я твоя любимая крошка!» И хочется тут же схватить его на руки и крепко обнять. И входит другой малыш: чистенький, аккуратный, причесанный, однако ни на секунду не возникает желания понежничать с ним. Порой даже думаешь: что эти родители с ним сделали, отлупил бы их! У второго малыша нет самовосприятия: «Я замечательный и меня все любят!»

Очень часто можно услышать: «Я чувствую, что надо сделать так-то…» Этот человек не имеет ничего в ощущениях, и «чувствую» в данном случае означает «обучаюсь на бессознательном уровне с помощью опыта».

Интервенция «Всегда есть надежда»

Поговорим о том, как использовать концептуализацию для более успешного решения проблемы и построения интервенции. Приведу пример. Горе или потеря – обычные, нормальные составляющие человеческой жизни. Но если человек в результате теряет надежду на то, что когда-нибудь все же будет лучше, то это уже дисфункция. Когда человек оплакивает близкого – это нормально, но если он не может остановиться, то это уже серьезное нарушение. Тогда психотерапевту необходимо создать такую интервенцию, которая даст пациенту надежду. И задача такой интервенции не в том, чтобы прекратить печаль и горе, не в том, чтобы привнести бодрость и счастье в настоящий момент, а в том, чтобы дать надежду на будущее.

Приведу пример интервенции, которой я часто пользуюсь. У каждого свое горе и свои потери, они не сравнимы. Я дожидаюсь подходящего момента и говорю: « У меня была собака, и я очень ее любила. Она была моим другом в течение 14 лет. Я любила смотреть телевизор, лежа на спине. И моя собака ложилась рядом и тоже смотрела телевизор. Я оглядывалась и видела два коричневых глаза, которые смотрели на меня с обожанием, влажный носик, виляющий хвостик. Мы были друзьями. Иногда я ставила себе на живот тарелочку с печеньем, и тогда она смотрела с особым обожанием. Мне все еще не хватает моей собаки».

Сказав это, я жду. Всякий, у кого достаточно долго жила собака, знает, что это значит. Она становится по-настоящему любимым и близким существом. Описывая свою собаку и нашу дружбу, я прибегаю к так называемым специфическим обобщениям. «Коричневые глаза» почти у всех собак, «мокрый нос» и «виляющий хвост» практически у всех собак. Если бы я описывала в деталях – длинные уши, веснушки на носу, белое пятнышко на носу или волнистая шерсть, – это была бы только моя собака. Моей целью было напомнить вам о вашей собственной собаке, о существе, которое вы любили. Во время интервенции я даже стараюсь не называть пол собаки или породу, чтобы излишне не конкретизировать. Такие пробелы пациент заполняет сам. При этом я сообщаю пациенту: «Я потеряла свою собаку, своего друга, но я все равно могу шутить, рассказывая о ней».