Семиевие - [11]

– Говоря «некоторые», – уточнил Дюб, – я имею в виду триллионы.

Никто не проронил ни слова.

– Земля подвергнется метеоритной бомбардировке такой силы, которой она не испытывала с глубокой древности, когда Солнечная система только формировалась, – продолжал Дюб. – Вы видели яркие следы, которые последнее время оставляют в небе метеоры? Их будет столько, что они сольются в сплошной огненный купол, и все, что окажется под ним, тоже воспламенится. Вся земная поверхность будет стерилизована. Ледники вскипят и испарятся. Уцелеть сможет только тот, кто окажется вне атмосферы. Поднявшись в космос либо зарывшись под землю.

– Что ж, если так, то это действительно плохие новости, – произнесла президент.

Некоторое время – может, минуту, может, и все пять – присутствующие сидели молча, переваривая услышанное.

– Мы применим оба способа, – прервала наконец молчание президент. – Космический и подземный. Второй, очевидно, будет проще.

– Да.

– Мы немедленно займемся строительством бункеров для… – президент прикусила язык, почувствовав, что фраза выйдет неполиткорректной. – Для того чтобы люди могли в них укрыться.

Дюб ничего не сказал.

– У меня немалый интендантский опыт, – заговорил председатель КНШ. – Доктор Харрис, я привык мыслить снабженческими категориями. Я хочу знать, сколько припасов нам потребуется под землей. Мешков картошки и рулонов туалетной бумаги в пересчете на одного обитателя бункера. Иными словами, мой вопрос означает следующее – сколько продлится Каменный Ливень?

– По моим оценкам – от пяти до десяти тысяч лет, – ответил Дюб.

– Никто из вас никогда не ступит на твердую землю, не обнимет любимых, не вдохнет полной грудью воздух родной планеты, – объявила президент. – Судьба, которой не позавидуешь. Однако она намного лучше той, что ждет семь миллиардов человек, которым некуда деться с Земли. Ваш поезд ушел. С этого момента корабли будут запускаться на орбиту, но в ближайшие десять тысяч лет ни один не приземлится обратно.

Двенадцать мужчин и женщин в «банане» слушали молча. Как и в случае с разрушением Луны, новость была слишком огромной, чтобы ее воспринять, слишком всеобъемлющей, чтобы оставить место для человеческих чувств. Так что Дина сосредоточилась на мелочах. Например: как, однако, Джей-Би-Эф – то есть госпожа президент – чертовски хорошо годится именно для подобного рода заявлений.

– Доктор Харрис… – начал астроном Конрад Барт. – Госпожа президент, прошу прощения, нельзя ли сделать так, чтобы доктор Харрис вернулся в кадр.

– О, разумеется, – ответила Джулия Блисс Флаэрти и нехотя сместилась в сторону, уступая место более массивной фигуре доктора Харриса.

Дина подумала, что по сравнению с известной всей планете телеперсоной тот как-то увял и ссохся. Потом вспомнила, что он рассказал им несколько минут назад, и сама устыдилась таких мыслей. Каково это – единственному на Земле понимать, что планета обречена?

– Да, Конрад?

– Дюб, я не стану спорить с твоими вычислениями. Однако подвергались ли они независимой проверке? Не может быть такого, что в них вкралась элементарная ошибка – десятичная запятая не на месте или что-нибудь вроде того?

– Наши разведслужбы сообщают, что, судя по данным перехвата, китайцы обнаружили то же самое примерно сутки назад, – вмешалась президент. – Англичане, индийцы, французы, немцы, русские, японцы – везде ученые приходят более или менее к тем же выводам.

– Два года? – вырвалось вдруг у Дины. Голос ее прозвучал надломанно и хрипло. – А потом – Белые Небеса?

– Похоже, все ученые сходятся на этой цифре, – ответил доктор Харрис. – Двадцать пять месяцев плюс-минус два.

– Понимаю, как вы потрясены, – снова перебила его президент. – Но я хотела, чтобы члены экипажа МКС узнали обо всем в числе первых. Поскольку вы мне нужны. Мы, народ Соединенных Штатов и люди Земли, нуждаемся в вас.

– Для чего? – спросила Дина. Вообще-то она не имела никакого права говорить от имени двенадцати человек экипажа. Для этого существовала Айви. Но Дине хватило одного взгляда, чтобы понять – Айви сейчас не до того.

– Мы начинаем переговоры с нашими партнерами из других космических держав о создании ковчега, – ответила президент. – Хранилища всего генетического материала Земли. На то, чтобы его построить, у нас есть два года. За эти два года мы отправим на орбиту столько людей и оборудования, сколько сможем. «Иззи» станет ядром будущего ковчега.

Как ни абсурдно, услышав, что президент назвала МКС неофициальным прозвищем, Дина почувствовала легкий укол раздражения. Впрочем, она прекрасно понимала, в чем тут дело – все-таки достаточно долго общалась с насовскими пиарщиками. Технологии срочно требовалось очеловечить, дать всему милые, уютные имена. Перепуганным, знающим, что они скоро умрут детям внизу будут показывать бодрые видео о том, как «Иззи» пронесет наследие мертвой планеты сквозь Каменный Ливень. Дети возьмут фломастеры и станут рисовать «Иззи» – тор в виде нимба и огромный камень на заднице, а стыковочный узел на боку русского служебного модуля «Звезда» сойдет за улыбающуюся рожицу.

Айви наконец открыла рот и заговорила. Две недели назад она заметно расстроилась, узнав, что свадьбу придется отложить. Теперь ей сообщили, что ее жених – капитан первого ранга ВМФ США Кэл Бланкеншип – живой труп, что она никогда за него не выйдет, никогда не обнимет его и даже не увидит кроме как по видеосвязи. И что то же самое относится ко всем остальным ее близким. Сейчас Айви выглядела слегка пришибленной.