Семейство Доддов за границей - [7]

Матушка горько плакала о такомъ оскорбленіи отъ мсьё Шерри; я смѣялся до упаду, какъ явился полицейскій чиновникъ арестовать нашего старика за «личную обиду», нанесенную Шерри. Только благодаря заступничеству англійскаго посланника, батюшку оставили свободнымъ на честное слово, съ обязательствомъ явиться въ понедѣльникъ въ судъ исправительной полиціи. Если мы здѣсь поживемъ еще, то, вѣроятно, пріобрѣтемъ обширныя познанія въ бельгійскихъ законахъ, и пріобрѣтемъ наилучшимъ, по увѣренію преподавателей, путемъ — практическимъ. Если батюшка вздумаетъ защищаться, то, съ помощью здѣшнихъ адвокатовъ, дѣло протянется до весны и, быть-можетъ, насъ не выпустятъ изъ Брюсселя раньше нѣсколькихъ мѣсяцевъ; при пособіи моего услужливаго друга, Лазаря Зимрока, время это пройдетъ для меня не безъ пользы и удовольствія.

«Надобно заниматься французскимъ языкомъ, осматривать галереи, изучать произведенія искусства» — согласенъ, милый Бобъ; но гдѣ взять времени на это? — вотъ вопросъ. Матушка и сестры поглощаютъ у меня все утро; мнѣ очень-рѣдко удается отдѣлаться отъ нихъ раньше пяти часовъ, и у меня едва остается минута, чтобъ до обѣда заглянуть въ клубъ и разокъ-другой сразиться въ экарте. Игра недурная: иногда за одинъ разъ идетъ семьдесятъ, сто наполеондоровъ. И что за игроки! молодцы, которые держатъ карты минутъ десять, изучая ваше лицо, уловляя каждую черту его, каждое движеніе, читая васъ, будто раскрытую книгу. Какой бы спокойный, довольный видъ ни принимали вы, чтобъ скрыть «дурную сдачу» — не поможетъ: они улыбаются вашимъ ребяческимъ усиліямъ и говорятъ вамъ «проиграли», прежде, нежели вы скинули хоть одну карту. Ученые много толкуютъ о геніи, талантѣ, знаніи человѣческаго сердца и тому подобномъ, спрашиваю тебя, какъ ты назовешь искусство этихъ господъ? Развѣ это не геній, не глубочайшее знаніе человѣка?

Послѣ обѣда, говоря, что иду брать урокъ французскаго языка, отправляюсь въ Оперу. Я членъ Омнибусъ-ложи; всѣ мои компаньйоны отборный народъ — самые лихіе малые; каждый пріѣзжаетъ въ своемъ брумѣ. Мнѣ чертовски-стыдно, Бобъ, что у меня только кабріолетъ, который нанимаю у своего пріятеля Лазаря за двѣнадцать фунтовъ въ мѣсяцъ. Они жестоко смѣются надъ тѣмъ, что у меня «экипажъ во вкусѣ рококо»; но я отдѣлываюсь отъ насмѣшекъ, говоря, что на слѣдующей недѣлѣ ожидаю изъ Лондона своихъ лошадей съ экипажами. Лазарь обѣщалъ достать мнѣ ходсоновскій малибранъ и пару сѣрыхъ въ яблокахъ, если я заплачу за нихъ, что будутъ стоить, векселемъ съ уплатою черезъ три мѣсяца. Штиклеръ, другой поставщикъ необходимыхъ вещей, требовалъ, чтобъ на векселѣ подписался отецъ; даже, негодяй, хотѣлъ разсказать все старику. Заткнуть ему ротъ обошлось мнѣ въ десять фунтовъ.

Изъ театра отправляемся ужинать къ Dubos; и ты себѣ не можешь вообразить, Бобъ, что за ужинъ у него! Помню, какіе ужины считали мы съ тобою встарину верхомъ гастрономіи — помню и стыжусь помнить! Обыкновенно приглашаемъ съ собою артистовъ и артистокъ: они чрезвычайно-пріятны въ компаніи. Скажу тебѣ, что здѣсь есть m-lle Léonine, танцовщица, милѣйшее существо въ мірѣ. Говорятъ, что она по секрету повѣнчана съ графомъ Мерленсомъ, но не хочетъ оставлять сцены, пока не соберетъ мильйона — франковъ, или фунговъ — не припомню хорошенько.

Ужинъ кончается обыкновенно часа въ четыре; потомъ отправляемся въ дарленовскій ресторанъ, гдѣ играемъ на бильярдѣ. Въ этомъ я не силенъ еще; моя спеціальность — экарте, въ которомъ навожу трепетъ на всѣхъ. Когда начнутся въ слѣдующемъ мѣсяцѣ скачки, я также думаю воспользоваться своими свѣдѣніями но части лошадей: надобно показать бельгійцамъ, что такое называется «знатокъ». Ужь я держу пари за отличнаго жеребца Number-Nip, отъ Barnabas. У насъ компанія; я въ третьей долѣ всей суммы. Если хочешь выиграть навѣрняка фунтовъ пятьдесятъ, увѣдомь меня къ десятому числу, я для тебя это устрою.

Теперь ты видишь, Бобъ, что и безъ сидѣнья надъ книгами мое время все занято. Да, еслибъ въ суткахъ было сорокъ-восемь часовъ, у меня не оставалось бы ни одного празднаго.

Пріятная жизнь! Жаль только, что есть въ ней и небольшія непріятности, изъ которыхъ важнѣйшая: живу здѣсь не одинъ. Ты не можешь вообразить, Бобъ, до какихъ уловокъ я принужденъ доходить, чтобъ не догадались мои знакомцы о моемъ почтеннѣйшемъ родствѣ. Иной разъ я говорю, что старикъ — мой дядька; иной разъ — что это мой дядя, такой мильйонеръ, что я принужденъ примиряться со всѣми его странностями. Мало того: однажды мнѣ привелось въ концертѣ слушать ѣдкія замѣчанія о костюмѣ моей, такъ-называемой, «тётки», и терпѣть, какъ матушку величали une précieuse ridicule. Ихъ рѣшительно невозможно удержать дома: не понимаю, какъ онѣ узнаютъ о всѣхъ концертахъ, гуляньяхъ и т. д. и повсюду являются непремѣнными посѣтительницами. Я самъ преобразился до такой степени, что два раза въ паркѣ, при встрѣчѣ съ ними, проходилъ какъ мимо чужихъ и не былъ узнанъ. Не далѣе, какъ вчера вечеромъ, въ Allée Verte, я чуть не сбилъ отца съ ногъ дышломъ своего тэндэма, и нынѣ за завтракомъ слышалъ отъ него всю эту исторію, съ пріятнымъ увѣреніемъ, что «онъ узнаетъ этого молодца, лишь бы только встрѣтить, и порядкомъ отбарабанитъ ему бока». Вслѣдствіе такой угрозы, я заказалъ себѣ другую бороду и новые усы, избравъ цвѣтъ Prince Albert, вмѣсто чернаго, какой носилъ прежде. Скажу, что тяжело бываетъ молча слушать, какъ твои собесѣдники потѣшаются надъ твоей сестрой; но Мери Анна неисправима никакими совѣтами. Кэри спасается тѣмъ, что терпѣть не можетъ здѣшняго общества — также непослѣдняя нелѣпость.