Семейный мир - [2]

Жак де Рандоль. Вы жестоки!

Г-жа де Саллюс. Наоборот, я не была жестокой. На что вы можете жаловаться?

Жак де Рандоль. Знаете, вы доводите меня до отчаяния своими постоянными насмешками. Вот так вы меня мучаете с тех пор, как я вас люблю, и я даже не знаю, есть ли у вас ко мне хоть капля нежности.

Г-жа де Саллюс. Во всяком случае, я была добра к вам.

Жак де Рандоль. О! Вы вели странную игру. С первого дня я почувствовал, что вы кокетничаете со мной, кокетничаете незаметно, тайно; женщины умеют так кокетничать, не подавая виду, что хотят нравиться. Вы постепенно победили меня взглядами, улыбками, рукопожатиями, и все это, не компрометируя себя, ничего не обещая, не снимая маски. Вы оказались неотразимы и совершенно обворожили меня. Я полюбил вас всей душою, искренне и честно. Но и сегодня я не знаю, какое чувство таится у вас в глубине сердца, какие мысли у вас в голове, — я не знаю, ничего не знаю. Я смотрю на вас и думаю: вот женщина, которая как будто избрала меня и вместе с тем как будто постоянно забывает, что я ее избранник. Любит ли она меня? Не надоел ли я ей? Не сделала ли она только опыт, заведя себе любовника, чтобы посмотреть, узнать, попробовать, что это такое, без всякого влечения ко мне? Бывают дни, когда я спрашиваю себя: среди всех тех, кто любит вас и постоянно говорит вам об этом, нет ли кого-нибудь, кто начинает нравиться вам больше меня?

Г-жа де Саллюс. Боже мой! Есть вещи, которые никогда не надо углублять.

Жак де Рандоль. О, как вы жестоки! Это доказывает, что вы меня не любите.

Г-жа де Саллюс. На что вы жалуетесь? На то, что я не веду об этом разговоров?.. Ведь... я не думаю, чтобы вы могли упрекнуть меня в чем-либо другом.

Жак де Рандоль. Простите меня. Я ревную.

Г-жа де Саллюс. К кому?

Жак де Рандоль. Не знаю. Я ревную ко всему, что мне в вас остается неизвестным.

Г-жа де Саллюс. Да. И не чувствуете ко мне благодарности за остальное.

Жак де Рандоль. Простите! Я слишком вас люблю, меня все беспокоит.

Г-жа де Саллюс. Все?

Жак де Рандоль. Да, все.

Г-жа де Саллюс. Вы и к мужу ревнуете?

Жак де Рандоль (пораженный). Нет... Странный вопрос!

Г-жа де Саллюс. Напрасно.

Жак де Рандоль. Ну, вы опять смеетесь надо мной.

Г-жа де Саллюс. Нет. Я сама хотела вполне серьезно поговорить с вами об этом и попросить у вас совета.

Жак де Рандоль. Относительно вашего мужа?

Г-жа де Саллюс (серьезно). Да. Я не смеюсь или, вернее, больше не смеюсь. (Смеясь.) Так вы не ревнуете к мужу? А ведь это единственный человек, у которого есть права на меня.

Жак де Рандоль. Именно потому, что у него есть права, я и не ревную. Сердце женщины не признает никаких прав над собою.

Г-жа де Саллюс. Милый мой, право — это нечто положительное, это документ на обладание. Обладанием можно пренебрегать, как это делает мой муж в течение последних двух лет, но им также можно и воспользоваться в любой момент, что ему с некоторого времени, по-видимому, хочется сделать.

Жак де Рандоль. Вы хотите сказать, что ваш муж...

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. Это невозможно.

Г-жа де Саллюс. Почему невозможно?

Жак де Рандоль. Потому, что ваш муж... занят в другом месте.

Г-жа де Саллюс. Как видно, он любит перемены.

Жак де Рандоль. В самом деле, Мадлена, что же происходит?

Г-жа де Саллюс. Вот как!.. Значит, вы начинаете ревновать к нему?

Жак де Рандоль. Умоляю вас, скажите, смеетесь вы надо мной или говорите серьезно?

Г-жа де Саллюс. Я говорю серьезно, очень серьезно.

Жак де Рандоль. Что же тогда происходит?

Г-жа де Саллюс. Вы знаете мое положение, но я никогда не рассказывала вам своей биографии. Она очень проста. Вот она в нескольких словах. Когда мне было девятнадцать лет, я вышла замуж за графа Жана де Саллюса, влюбившегося в меня после первой же встречи в Комической опере. Он уже знал папиного нотариуса. Первое время он был очень мил, да, очень мил! Право, я думаю, что он любил меня. Я тоже была с ним очень мила. Безусловно, ему не в чем было упрекнуть меня.

Жак де Рандоль. Вы любили его?

Г-жа де Саллюс. Боже мой! Не задавайте никогда таких вопросов!

Жак де Рандоль. Значит, вы его любили!

Г-жа де Саллюс. И да и нет. Если любила, то как дурочка. Но я никогда не говорила ему об этом, так как не умею проявлять своих чувств.

Жак де Рандоль. Это правда.

Г-жа де Саллюс. Да, возможно, что некоторое время я его любила, наивно, как застенчивая, робкая, неловкая, беспокойная молодая женщина, которой всегда не по себе от гадкой вещи, какой является любовь мужчины, от этой гадкой вещи, которая иногда бывает очень приятной! Его вы знаете. Это красавец, клубный красавец, худший вид красавца. У таких людей прочное чувство может быть только к девкам — вот единственно подходящие самки для этих клубных завсегдатаев, привыкших к распущенной болтовне и к развращенным ласкам. Чтобы привлечь и удержать их, нужны нагота и непристойность — слов и тела... Если только... если только мужчины действительно не способны долго любить одну и ту же женщину. В конце концов я скоро почувствовала, что муж начинает охладевать ко мне, что он целует меня... небрежно, что смотрит на меня... невнимательно, что ни ради меня, ни в моем присутствии он больше не стесняется в своих манерах, жестах, речах. Придя домой, он стремительно усаживался в кресло, тотчас брался за газету, по всякому поводу пожимал плечами и, если бывал недоволен, кричал: «А мне наплевать!» В один прекрасный день он зевнул и потянулся. В этот день я поняла, что он меня уже не любит; это было для меня большим горем, но я страдала больше оттого, что не сумела своим кокетством снова привлечь его к себе. Скоро я узнала, что у него была любовница, и притом светская женщина. Тогда мы после бурного объяснения стали жить как чужие.