Семейный круг - [21]

— А почему это тебя беспокоит? — говорил он.

Она пожала плечами. Всю жизнь он отрицал наличие каких-либо серьезных вопросов, чтобы уклониться от их решения.

Числа с двадцать пятого июля в Пон-де-Лэре стали поговаривать о возможной войне. Поговаривали, сами в нее не веря: Однажды Антуан Кенэ, состоявший офицером запаса, вошел в контору, где господин Эрпен распечатывал синие пакеты, и показал только что купленную им пару походных сапог.

— Мое военное снаряжение, — сказал он. — Надо их смазать.

— Перестань, — ответил господин Ашиль, — этим не шутят.

Смертоносная машина пришла в движение с ласковой неумолимостью. Подобно тому как карды безостановочно и не спеша несут хлопья шерсти к валикам с жесткими шипами, которые подхватывают, потом разрывают их, — так мужество и страх влекли к войне этот мирный городок и производили несложную сортировку смерти. В один день исчезли все молодые мужчины. Женщины с заплаканными глазами одни вернулись в притихшие дома. Потом мужчины постарше появились одетыми в военную форму. Господин Бельджати, кондитер, как имеющий чин сержанта, стал начальником отряда в восемь человек, на который была возложена охрана вокзала. Доктор Герен внезапно преобразился в майора медицинской службы, затянутого в мундир с бархатным воротничком и тремя галунами. Он уезжал на восьмой день мобилизации. Луи Эрпен, прапорщик территориальной армии, явился на медицинский осмотр, но пришел оттуда мрачный и сконфуженный. Выслушав его, военный врач сказал:

— Ну нет, друг мой. Оставайтесь дома и займитесь сердцем. В нестроевые!

По просьбе госпожи Эрпен доктор Герен повидался со своим военным коллегой, а вернувшись от него, сказал, что речь идет о серьезной болезни сердца. Госпожа Эрпен проявила большое участие.

— Дорогой мой Луи, — говорила она, — тебе надо бы показаться врачам, полечиться.

Он возразил «У кого?» — таким тоном, что она не решилась настаивать.

Поначалу в Пон-де-Лэре подумали, что придется остановить фабрики. Но вскоре север оказался захваченным немцами и заказы отхлынули к Трем Городам. Станки вырабатывали километры красного и синего сукна. Позже, когда для армии ввели небесно-голубой цвет, уличные ручейки, бежавшие к реке, окрасились в бледно-лазурные тона.

Дениза не вернулась в лицей к началу учебного года. Дедушка ее заболел. Отец, лишившись большинства своих служащих, попросил Денизу помогать ему. Она согласилась, она была рада быть ему полезной и уже не хотела больше жить в Руане, раз Жак уехал в Париж, он должен был поступить в армию, как только ему исполнится восемнадцать лет. Она научилась разбираться в сортах шерсти — в австралийских, коротких и мягких, во французских, длинных и жестких, и в тех, что шли из Марокко. А главное — она заново узнала отца.

И то, что она узнала, оказалось для нее полной неожиданностью. Она представляла себе его жизнь вне дома как нечто механическое и крайне простое. Она никогда не задумывалась над тем, что он делает весь день. Работая вместе с ним, она заметила, что, едва закончив деловую переписку, он открывает шкафчик, стоящий под окном, и вынимает из него книгу. Когда он в первый раз обнаружил перед Денизой этот тайник, он улыбнулся ей, словно сообщнице. Он стал показывать свою потайную библиотеку: Тэн, Ренан, Гюго, романы Бурже, книги по спиритизму. Пока она пробегала взглядом по корешкам, он наблюдал за ее впечатлениями. Когда она дошла до оккультных сочинений, он робко заметил:

— Как знать? Быть может, тут есть и доля истины?

Впоследствии они несколько раз беседовали, и он старался объяснить ей свое миропонимание. Она нашла, что отец милый и простодушный человек, очень благожелательный к людям, но что жизнь он знает куда меньше, чем Жак или Бертран. Любопытно, что, желая понравиться строптивой девушке, он старался вновь стать прямолинейным, каким был в юности. Она сделала и другое открытие, которое удивило ее еще больше. Однажды вечером она забыла в конторе непромокаемое пальто; вернувшись за ним, она увидела в объятиях отца мадемуазель Прота — тощую длинноносую машинистку. Дениза с отвращением затворила дверь. Какая гадость этот мир, где на каждом шагу видишь один только разврат! Потом она стала корить себя за нелепую щепетильность и даже почувствовала какое-то странное удовлетворение при мысли, что и ее матери тоже изменяют. А у машинистки красивые глаза. Быть может, она умница? Дениза упрекнула себя в том, что никогда не пыталась завязать с ней человеческие отношения. Встретившись с дочерью после этого случая, он долго не решался заговорить, потом сказал, оправдываясь:

— Что поделаешь? Ты не знаешь, какая тяжелая у меня была жизнь. Это женщина ласковая и добрая, она очень помогла мне пережить некоторые вещи… Со временем ты поймешь.

— Да я отлично понимаю, папа, — ответила Дениза.

Тут у них произошел откровенный разговор о госпоже Эрпен. Дениза спросила, почему он не развелся.

— Из-за вас… В таком маленьком городке, как наш, это очень повредило бы вам, детям… Кроме того, у нас с мамой были, несмотря ни на что, и счастливые дни… Если бы пришлось все начать сначала, я снова бы все повторил… Она меня любила, когда выходила за меня. Она ждала меня, знаешь ли, целых три года, а между тем в Руане за ней многие ухаживали… Какая она была красивая. Послушала бы ты наши музыкальные вечера на улице Дамьет, когда я отбывал воинскую повинность. В те времена я тоже пел. Она мне аккомпанировала.