Семейные войны - [49]

— Но что же это за линия, что за игра такая?

— Об этом я и хотела у вас спросить.

— Хорошо, Ульяна, эту игру я попробую обозвать.

Например, так: «Будь моей мамочкой бесплатно, а я тебя за это укушу.» Похоже? (Смеемся.)

Андрей заметил, что изменилось что-то?.. — Да, спросил: «Ты уже изменила мне?» — «Ага, — говорю, — изменила. Только не помню, когда и с кем, во сне это было». — «Ты с ума поехала, у тебя крыша съехала». — «Может быть. Только я теперь человек свободный. Вот и вся измена моя».

По-моему, он так и не понял, о чем я… У меня и правда к нему что-то вроде материнской любви к несчастному, глупому, невменяемому сынку, который уже никогда не повзрослеет. Или есть все же шансы?…

— Пожалуй, потребуется еще пяток-другой лет, если не вся жизнь, которой может и не хватить. Но думаю, уже в скором времени он сильно пожалеет о том, КОГО И ЧТО потерял.

Ульяна, мы разобрались в чем-то? Или еще нет?

— Я хотела проверить, свободна ли я уже. Уверенности прибавилось, но…

— Вполне свободен один только Господь Бог, и только благодаря тому, что вполне занят…

* * *

Я долго убивал твою любовь…

Оставим рифмы фирменным эстетам -

не «кровь», не «вновь» и даже не «свекровь»;

не ядом, не кинжалом, не кастетом -

нет, я повел себя как дилетант,

хотя и знал, что смысла нет ни малости

вязать петлю как карнавальный бант,

что лучше сразу придушить, из жалости…

Какая блажь — ребенка закалять,

ведь каждый изначально болен смертью.

Гуманней было сразу расстрелять,

но я тянул, я вдохновенно медлил

и как то по частям спускал курок,

в позорном малодушии надеясь,

что скучный господин по кличке Рок

еще подбросит свежую идею.

Но старый скряга под шумок заснул;

любовь меж тем росла как человечек,

опустошала верности казну,

и казнь сложилась

из сплошных осечек —

курок звенел, и уходила цель,

и было неудобно догадаться,

что я веду с самим собой дуэль,

и мой противник не желает драться.

Я волновался.

Выстрел жил лет пять,

закрыв глаза и шевеля губами…

— Чему смеешься?..

— Рифмы нет опять

и очередь большая

за гробами…

Глава 9. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ

Бог сохраняет все; особенно — слова

прощенья и любви, как собственный свой голос. В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,

и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,

затем что жизнь — одна, они из смертных уст

звучат отчетливей, чем из надмирной вахты…

Иосиф Бродский

_{· Право на смерть и обратно · Обмен душами: счастье было ими самими..}

…Они думали, что это их не постигнет, Были гармоничны по статям и темпераментам, оба сведущи и щедры. Но, еще свежие и сильные, все чаще обнаруживали, что не жаждут друг друга. Они знали на чужом опыте, что все когда-то исчерпывается; все, о чем могут поведать объятия и прикосновения, все эти ритмы и мелодии скоро ли, медленно ли выучиваются наизусть, приедаются и в гениальнейшем исполнении, знали, что так, но когда началось у них… Какие еще открытия? И зачем?..

Наступает время, когда любовь покидает ложе, а желание еще мечется. Две души и два тела -уже не квартет единства, а распадающиеся дуэты. И тогда выбор: вверх или вниз. Либо к новому целомудрию дружбы душевной, либо к старой привычке…

Далее ширпотреб измена, но иная верность хуже измены. Признание в утрате желания казалось им равносильным признанию в смерти. И они молчали и замерзали, они желали желания…

Право на смерть и обратно

…Летним вечером в воскресенье цветущий тридцатисемилетний мужчина К. вошел в гараж, где стояла его «Лада».

Дверь изнутри не запер. Сосед нашел его висящим на ламповом крючке. Вызвал «скорую».

Через некоторое время после реанимации, в соответствующей палате соответствующего учреждения мне, консультанту, надлежало рекомендовать, переводить ли К. в еще более соответствующее учреждение, подождать, полечить здесь или… Он уже ходил, общался с соседями, помогал медбрату и сестрам. Интересовался деликатно — кто, как, почему… Вошел в контакт с симулянтом, несколько переигравшим; пытался даже перевоспитать юного наркомана.

Все записывалось в дневник наблюдения, так что я знал, что встречусь с личностью не созерцательной.

Крупный и крепкий, светлоглазый, пепельно-русый. Лицо мягко-мужественное, с чуть виноватой улыбкой. Вокруг мощной шеи желтеющий кровоподтек (хорошие мускулы, возможно, спасли…).

— Спортсмен?..

— Несостоявшийся. (Голос сиплый, с меняющейся высотой: поврежден кадык.)

— Какой вид?

— Многоборье. На кандидате в мастера спорта спекся.

— Чего так?

— Дальше уже образ жизни… Фанатиком нужно быть.

— Не в натуре?

— Не знаю.

Психически здоров. Не алкоголик. На работе все хорошо. В семье все в порядке. Депрессии не видно.

— …с женой?.. Перед… Нет. Ссоры не было.

— А что?

— Ничего.

— А… Почему?

— Кх… кх… (Закашлялся.) Надоело.

— Что?

— Все.

С ясным, открытым взглядом. Спрашивать больше не о чем.

— Побудете еще?

— Как подскажете. Я бы домой…

— Повторять эксперимент?

— Пока хватит. (Улыбается хорошо, можно верить)

Только я бы просил… Жена…

— Не беспокойтесь. Лампочку вкручивал, шнур мотал? Поскользнулся нечаянно?..

Существует неофициальное право на смерть. Существует также право, а для некоторых и обязанность, — препятствовать желающим пользоваться этим правом.

Перед его выпиской еще раз поговорили, ни во что не углубляясь. После выписки встретились. Побывал и у него дома под видом приятеля по запчастям. Достаток, уют, чистота.