Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба - [37]
А в воздухе Петербурга уже витали революционные настроения. В письме Шаляпин сообщил Иоле Игнатьевне, что скоро, вероятно, в России будет конституция и газеты начнут обо всем говорить свободно. Как друг Горького и социал-демократ в душе Шаляпин был этому рад.
Его спектакли в Петербурге, как всегда, шли с огромным успехом, но Шаляпин нервничал. «Мне ужасно надоело быть одному, — писал он Иоле Игнатьевне, — я хочу видеть моих дорогих детей и обнять и поцеловать мою дорогую, обожаемую Иолку — знай, что иногда я просто не могу заснуть». Ну почему она не может всегда быть рядом с ним? Этот вопрос не давал ему покоя…
Но несмотря на это (а может быть, как раз именно потому, что он слишком часто оставался один), все чаще Шаляпин оказывался втянутым в сомнительные компании и становился участником отвратительных кутежей. В книге «Страницы из моей жизни» он откровенно признался и в этой стороне своего существования:
«Вне артистического мира у меня было много знакомств среди купечества, в кругу богатых людей, которые вечно едят семгу, балык, икру, пьют шампанское и видят радость жизни главным образом в этом занятии.
Вот, например, встреча Нового года в ресторане „Яр“, среди африканского великолепия. Горы фруктов, все сорта балыка, семги, икры, все марки шампанского и все человекоподобные — во фраках. Некоторые уже пьяны, хотя двенадцати часов еще нет. Но после двенадцати пьяны все поголовно…
Четыре часа утра. К стенке прислонился и дремлет измученный лакей с салфеткой в руках, точно с флагом примирения. Под диваном лежит солидный человек в разорванном фраке — торчат его ноги в ботинках, великолепно сшитых и облитых вином. За столом сидят еще двое солидных людей, обнимаются, плачут, жалуясь на невыносимо трудную жизнь, поют…»
Не всегда эти ночные сборища заканчивались столь мирно. Бывали и драки, участником которых становился подвыпивший Шаляпин, бывало кое-что и похуже… «Постепенно… я отошел… от этой компании», — писал Шаляпин.
Позже, но не теперь… На Иолу Игнатьевну легла тяжесть вынести еще и это заблуждение Шаляпина, его упоение славой, богатством, его желание увидеть себя среди сильных мира сего, почувствовать и себя хозяином жизни…
Узнавая об этих безобразных происшествиях, Иола Игнатьевна реагировала на них очень болезненно. Она была вконец измучена поведением Шаляпина, ее терпению приходил конец.
«У меня больше не остается никакой надежды, поэтому между нами все кончено, — написала она Шаляпину в один из таких моментов, — хватит, у меня нет больше сил выносить эту постыдную ложь. Единственное, о чем я прошу тебя, не бросай своих детей. Я буду просить Господа, чтобы он оставил тебе некоторые добрые чувства хотя бы к ним, ведь они не виноваты в том, что появились на свет. Для меня же все кончено в моей несчастной жизни скорбей, пустоты, без настоящей любви…»
Теперь они только видимо будут жить вместе, все же отношения между ними будут прерваны. Она только просила Бога о здоровье Шаляпина, которое непременно пошатнется, если он будет продолжать вести себя подобным образом.
Возможно, в этот раз Шаляпину и удалось как-то оправдаться, вымолить прощение, но подобные стычки, тяжелые объяснения случались между ними все чаще и чаще.
В феврале 1905 года Шаляпин был уже в Монте-Карло, пел, в антрепризе Рауля Гюнзбурга и, конечно, играл в рулетку. До Иолы Игнатьевны вновь дошли слухи о его недостойном поведении, и она написала ему резкое письмо. Шаляпин вспылил: это становилось невыносимым! Она верила всему, что говорили о нем другие, и не верила только ему одному! По горячим следам он отправил ей телеграмму: «Немедленно жду вас в Монте-Карло для серьезного разговора, ваша глупость заставляет меня оставить детей, больше не хочу возвращаться к вам. Через десять дней навсегда уезжаю в Америку…»
Это была очередная фантазия Шаляпина. Он написал ей, что больше не может видеть, как она мучается из-за него, он считал, что губит ее жизнь, и решился предоставить ей «свободную жизнь, чтобы она больше не думала о нем». Но поскольку жить с ней в одном городе было для него слишком тяжело, он был согласен оставить ей весь свой капитал и уехать в Америку.
Из Москвы Иола Игнатьевна прислала ему короткую телеграмму, что приехать не может, так как заболел Борис. Поэтому объяснение между ними состоялось письменное.
На самом деле Шаляпин не хотел развода. Это был отчаянный шаг. Больше всего на свете ему хотелось ее любви, нежности, ласки, возможно, он надеялся, что его фантастическая угроза сбежать в Америку подействует на нее. Она приедет, успокоит его, и все будет по-старому. Но в ответ на свою телеграмму он получил лишь несколько сухих строчек. Его надежды не оправдались…
«Ах, Иоле, Иоле, если бы ты была умнее, мы могли бы быть очень счастливы…» — с горечью написал он ей.
Умнее? Но что же он требовал от нее? Могла ли Иола Игнатьевна не обращать внимания на те его поступки, которые и у него самого вызывали потом стыд и угрызения совести? Могла ли она, женщина глубоко верующая и с необыкновенным чувством собственного достоинства — смерть она не задумываясь предпочла бы бесчестию! — спокойно смотреть на эти маленькие измены Шаляпина великому званию Человека — творения Божия? Их совместную жизнь она представляла себе совсем, совсем иначе…
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.
По благословению епископа Гатчинского и Лужского МИТРОФАНА Эта книга о соратниках и сомолитвенниках преподобного Серафима Вырицкого по духовной брани, ряд из которых также прославлен в лике святых. Их непостижимые подвиги являются яркими примерами для современных православных христиан, ищущих спасения среди искушений лежащего во зле мира сего.
Рассказы известного ленинградского прозаика Глеба Горышина, представленные в этой книге, основаны на личных впечатлениях автора от встреч с И. Соколовым-Микитовым и М. Слонимским, В. Курочкиным и Ф. Абрамовым, В. Шукшиным и Ю. Казаковым, с другими писателями разных поколений, чей литературный и нравственный опыт интересен и актуален сегодня.
История народа воплощена в жизни отдельных семей. Россия – страна в основе своей крестьянская. Родословная семей с крестьянскими корнями не менее интересна, нежели дворянская. В этом убеждает книга «Мир и война в жизни нашей семьи», написанная Георгием Георгиевичем Зубковым, Верой Петровной Зубковой (урожд. Рыковой) и их дочерьми Ниной и Людмилой. В книге воссоздается противоречивая и сложная судьба трех поколений. В довоенные годы члены семьи были не только активными строителями новых отношений на селе в ходе коллективизации, индустриализации и культурной революции, но и несправедливыми жертвами раскулачивания и репрессий вследствие клеветнических доносов. Во время Великой Отечественной войны все четверо стали узниками фашизма с 22 июня 1941 г.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.