Семейная тайна - [7]

На пороге дома ее встретила пожилая служанка, поспешно повязывавшая белый передник. Вместе с ней Хильда вошла в холл и поставила на пол свой чемоданчик.

— Меня зовут мисс Адамс, — сказала она. — Доктор Винант прислал меня сюда. Где бы я могла переодеться?

— Я очень рада, что вы приехали, — сказала служанка. — Меня зовут Агги, мисс Агги. Я подниму ваши вещи наверх. Хотите позавтракать?

— Спасибо, я уже ела.

— У нас очень много работы по дому, — сказала Агги, поднимая саквояж Хильды. — Экономка ушла, а дворецкого вот уже два года как забрали в армию. Конечно, мисс Тони помогает нам.

Хильда промолчала, внимательно оглядывая холл с тяжелым ковром и зеркалами. Все выглядело красиво, но несколько угрюмо. Мрачность обстановки подчеркивала и тишина в доме, словно ничто в нем не двигалось, кроме полноватой Агги, поднимавшей вещи Хильды по лестнице на второй этаж. По этим ступенькам, подумала Хильда, вчера падала Алиса Роуланд, которая или споткнулась, или… Она размышляла и над словами Агги о том, что Тони помогает ей по дому. Это совсем не вязалось с образом невротической или даже душевнобольной девушки, которая дважды пыталась убить свою мать.

Еще больше вопросов возникло у нее, когда она увидела Тони в холле второго этажа. Это была девушка с приятным лицом и хорошей фигурой, с распущенными по плечам черными блестящими волосами. На вид ей можно было дать лет шестнадцать. Держалась она спокойно и приветливо.

В чем же дело? Ведь это просто ребенок, очень милый ребенок. Прежде чем она смогла ответить на свой вопрос, Тони уже пожимала ей руку.

— Я очень рада, что вы приехали к нам. Я помогаю по дому, но от меня мало толку, когда надо ухаживать за больными. Хотите осмотреть вашу комнату? Она несколько старомодна, но, по-моему, удобна.

Так оно и было. На схеме, которую нарисовала Фуллеру Алиса, она была обозначена как комната для гостей, выходящая на улицу. Обстановку комнаты составляли вещи, относящиеся к концу прошлого века, но было заметно, что к ее приезду комнате постарались придать более или менее жилой вид: на бюро стояла ваза с цветами, а на столике лежали новые журналы. Хильда с облегчением узнала, что к ее комнате примыкает ванна.

Все складывалось даже лучше, чем она предполагала, и чувство напряженности и беспокойства, владевшее ею с утра, постепенно начало отступать. Теперь она могла хорошенько рассмотреть Тони при ярком дневном свете, заполнявшем эту большую комнату. Действительно, девушка была молода и очень привлекательна, однако ее дружелюбие казалось теперь нарочитым и деланным, что особенно подчеркивали жесткие черточки вокруг неулыбчивого рта. Она выглядела усталой, усталой до изнеможения, как будто она не спала много ночей подряд.

Едва Агги внесла саквояж в комнату и вышла, Тони неожиданно резким движением закрыла дверь.

— Я надеюсь, вы не против небольшого разговора? — спросила она тоном, не требующим ответа, внимательно глядя Хильде в глаза. — Моя мама нездорова и любит, когда за ней ухаживаю я. Думаю, заботы о тете Алисе займут все ваше время.

Хильда сняла свою черную шляпку и положила на полку шкафа. Итак, ее предупреждают, чтобы она не интересовалась матерью Тони. Повернувшись к девушке, она спросила, словно ничего не поняла:

— Что же случилось с вашей тетей? Как это произошло?

— Мы так ничего и не поняли, да и она сама не знает. Возможно, это была кошка. Она любит лежать на ступеньках лестницы. А в полутемном холле ее трудно рассмотреть, так как она темная и сливается с ковром.

— Мисс Роуланд тоже так думает?

Хильда заметила, что девушка внимательно смотрит на нее, словно не доверяя ей.

— А какое это имеет значение? — заметила холодно Тони. — Она упала, и это факт, очень неприятный факт. Когда вы будете готовы, то комната тети напротив вашей. Я дам вам предписания врача.

Девушка вышла, и Хильда подумала, что ее дебют прошел не очень-то успешно. Она вспомнила слова Фуллера об отчаянии как мотиве преступления. Конечно, в Тони было что-то странное. Взять хотя бы ее заявление, что только она сама ухаживает за своей матерью. Но девушка не производит впечатления душевнобольной. Да и дом, Агги, сама Тони, в конце концов, в свитере с распущенными до плеч волосами — все это как-то не вязалось с трагедией. Вот только ее глаза…

Хильда облачилась в халат, приколола белую шапочку и направилась в комнату напротив.

Алиса Роуланд лежала в большой двуспальной кровати, в которой почти наверняка родилась. Для Хильды пока что ее пациентка была лишь именем и фамилией со сломанными ребрами. Перед ней лежала худая женщина средних лет с длинным носом и капризным ртом, которая при ее появлении постаралась улыбнуться.

— Доброе утро. Вы уже завтракали?

— Да, благодарю вас. Я совсем не голодна. Так глупо с моей стороны упасть с этой лестницы, по которой я хожу, можно сказать, всю жизнь. А теперь я такая беспомощная…

Она не закончила фразы, и Хильда подумала, что Алиса в ней что-то заподозрила. Однако та просто старалась лечь поудобнее.

— Я и не помню, когда у меня была сиделка. Но нас двое больных, а это — уж слишком для прислуги.

— Двое?

— Моя невестка тоже нездорова. Главным образом, нервы. Большую часть времени проводит в постели. Так случилось, что они были в Гонолулу, когда началось вторжение японцев, и она до сих пор не может оправиться. Ну и, конечно, она беспокоится за своего мужа, моего брата Чарльза. Он полковник и воюет где-то на Тихом океане.