Семен Дежнев - [97]

Оленек был открыт русскими еще в 20-е годы. Первыми побывали здесь мангазейские казаки. В 1633–1634 годах Илья Перфильев и Иван Ребров, выйдя из устья Лены и идя в западном направлении, вошли в реку Оленек. Во второй половине 30-х годов сюда ходил с отрядом казак Елисей Буза. В 1648 году, когда Алексеев и Дежнев с товарищами осуществляли свою героическую экспедицию, отряд Якова Семенова первым совершил плавание по Ледовитому океану из Хатангской губы до устья Анабары, пройдя этот путь на коче за девять дней. До него этим путем русские еще не ходили. Вслед за Семеновым сюда потянулись один за другим как мангазейские служилые и промышленные люди, так и ленские. Здесь, к западу от Оленека проходила граница между Мангазейским и Якутским уездами, очень нечеткая и неопределенная. Мангазейские служилые люди, собирая ясак с эвенков, доходили до Оленекского хребта. Ленские сборщики ясака появлялись на Анабаре и даже в окрестностях озера Ессей. Порой случались встречи казачьих групп мангазейцев и ленцев, заканчивавшиеся взаимными конфликтами и даже вооруженными стычками. Поводом для них обычно служило вторжение одной из групп на территорию, признанную сферой деятельности соседей. Бывало, что и промышленные люди переходили границу, разделявшую уезды, и вели промысел за ее пределами. И это порождало стычки.

Чтобы прекратить эти конфликты и столкновения, якутские воеводы строго-настрого предписывали промышленникам вести промысел только в границах своего уезда. Это преследовало и другую цель — предотвратить уход промышленников в Мангазею, на Пясину, нижний Енисей, дабы Якутское воеводство не лишалось людей, приносивших доход казне. Так, отпуская летом 1642 года на Оленек казака Ивана Реброва, Петр Головин давал ему наказ: «А таво беречь накрепко, чтоб нихто из торговых и промышленных людей с Оленека в Пясину и на Тунгуску не перешел». Воевода также предписывал Реброву заняться поисками дорог к острову с «заморным зубом», который лежит в море к западу от реки Анабары. Имелся в виду, по-видимому, остров Бегичева у выхода из Хатангского залива. Но позже Головин, опасаясь, как бы промышленники не ушли в Мангазейский уезд и не остались там, запретил дальнейшие поиски острова и всякие поездки за пределы Ленского уезда. Строгие наказы с аналогичными запретами были также направлены государственным приказчикам на Индигирке, Алазее и Колыме. Так сводились на нет связи с мангазейскими землями. И это послужило причиной того, что промышленные и торговые люди утратили интерес к Оленеку, все реже и реже выезжали на эту реку. Оленекские промыслы с 50-х годов приходили в упадок и приносили все меньше и меньше дохода. Якутские власти, однако, продолжали посылать на Оленек на очередной двухлетний срок своего приказчика для сбора ясака с местного населения.

Назначение Дежнева оленекским приказчиком можно было рассматривать как командирование на место далеко не первостепенной важности. Русских промышленников на Оленеке в ту пору почти не было. Враждовавшие между собой эвенкийские роды, обитавшие по берегам этой реки, платили ясак неисправно. Власти воеводства уделяли Оленеку мало внимания. Это место считалось захудалой окраиной, непрестижной и неприбыльной.

К новому месту назначения Дежнев поехал с семьей — женой Кантеминкой, или Пелагеей и ее сыном Осипом. Родился ли к тому времени свой младший, Афанасий, мы не знаем. Вероятно, нужда заставила Семена Ивановича взять семью с собой, так как из-за бедности он не мог содержать ее в Якутске и жить на два дама.

На Оленеке Дежнев застал напряженную обстановку. Не утихала вражда между азянским и боягирским эвенкийскими родами. Боягирцы в свое время захватили в плен и сделали своим холопом человека аянского рода Узона. Тому удалось бежать и возвратиться в родное стойбище. Боягирцы, воинственно настроенные, подошли к тому стойбищу и стали требовать выдачи беглеца. Азяны отказались выдать члена своего рода Узона. Назревала кровавая стычка. Вмешательство Дежнева помогло предотвратить усобицу. И это не замедлило дать свои плоды. Атаману удалось полностью собрать с оленекских эвенков ясак, который в прошлые годы выплачивался неисправно с большими недоимками. Сохранилась отписка Дежнева в Якутскую приказную избу о том, что он собрал с оленекских эвенков и якутов 3 сорока 27 соболей и выслал ту казну в Якутск со служилыми людьми Сидоркой Емельяновым и Ивашкой Аргуновым.

На Оленеке Дежнев и его товарищи испытывали тяжелые лишения, голодали. Небольшое хлебное жалованье, которым снабдили их в Якутске, давно кончилось. Снабжать зимовье продовольствием власти воеводства не считали нужным. Приходилось служилым людям питаться за счет продуктов своего промысла. «Всякою скверность принимаем», — горько жаловался Дежнев в своей отписке в Якутск.

После службы на Оленеке Семен Иванович ездил для сбора ясака сперва в Верхоянское зимовье, потом в Средне-Вилюйское. На Вилюе весной 1670 года закончилась его служба в Якутском воеводстве.

Мы видели, что судьба бросала Семена Дежнева из одного конца обширного края в другой. Можно сказать, что он побывал во всех концах современной Якутии — и на верхней Лене, и на Алдане, и на Яне, и на Индигирке, н на Колыме, и на Оленеке, и на Вилюе, а также за пределами Якутии, на крайнем северо-востоке Азии — на Анадыри и побережье Берингова моря. Он проходил по лесным тропам и горным кручам, шел через перевалы и волоки, мчался на оленьих нартах по тундровым просторам, плавал по многим рекам, преодолевая стремнины и перекаты, обходя коварные пороги и водопады, отправлялся и в морские плавания.