– Ну?
Разнообразием он не баловал.
– Угостите акулу пера?
– Легко.
Бутылка звякнула во второй раз. Нет, не жадность, понял я. Гордыня? Брезгует мелким репортеришкой? Вряд ли. Это у меня сегодня гордыня. Два гордеца сцепились бы еще на пороге. Хотя моя нынешняя гордыня…
Я задрал нос. Вышло не очень.
– Это лечится? – спросил я напрямик.
– Нет.
– Совсем?
– Абсолютно. Пейте, уже все равно.
Я сделал глоток.
– Бренди?
– Арцах. Армянская водка.
– Чем пахнет?
– Кизилом.
– Женщины такое любят.
– Такое люблю я, молодой человек.
И не похоть. Была бы похоть, среагировал бы на женщин. Или на меня, если гомик. Лень? Ишь какой живчик… И не гнев. Гнев я бы опознал сразу.
– Что теперь, Марк Эдуардович?
– Черт его знает. Приспособимся. Мы ж тараканы.
– В каком смысле?
– На нас дуста не изобрели.
– Думаете, пандемия?
– Я не думаю, молодой человек. Я знаю.
– Эмо-карты? Недельные циклы?
Профессор был краток:
– Плюнуть и растереть.
Вешайте меня, жгите огнем, лишайте премии, но лишь сейчас я сообразил, что за темный ангел встал на пороге. Это как же? Это что же? Значит, проснулся я во вторник, а гнева-то нет? Дал жене подзатыльник, и оправдаться нечем? Оторвался на Люське, а смягчающие обстоятельства – хрен с маслом? Что я скажу нищему в воскресенье, пройдя мимо? Мама родная – шпроты… Съел, и мучайся, да?
– Спасите, – шепнул я профессору. – Вы же специалист…
Горло свело, шепот сорвался.
– Работаем, молодой человек. На базе старого штамма вируса. Есть положительные результаты. В принципе, повторно заразиться «Грешником» – реально.
Хотите – верьте, хотите – нет, но я готов был руки ему целовать. При всей моей понедельничной гордыне. Жаль, на профессора сей порыв впечатления не произвел.
Он размышлял вслух.
– Реально, да. Но пики циклов «Грешника-2» – существенно выше. Придется вводить новую процентовку. Откалибруем за милую душу…
– Насколько выше?
– Раза в два. Что у вас с утра? Гордыня? Вот и прикиньте уровень.
Я прикинул. И содрогнулся.
– А если снова? Если опять циклы полетят к чертям?
– Разработаем «Грешник-3». Понадобится – и четвертый сделаем, и пятый. С такими пиками, что закачаешься. Наука, молодой человек, может все. Исследуешь, внедряешь, смотришь – все. Меняй белый халат на белые тапочки.
Его юмор мне не понравился.
– Скажите, профессор… Что у вас сегодня? По эмо-карте?
– Вам для интервью?
– Нет, просто так. Я вот наблюдаю за вами, и никак в толк не возьму… Ни одного ярко выраженного.
– Чего – ни одного?
– Ну, смертного. Греха. Порока. Разве что бытовое пьянство.
Звякнула бутылка.
– Нет грехов? Пороков? Это не беда, молодой человек. Добродетелей нет – вот это уже полный грипп…
– А что, и такое возможно?
– Для науки? Для науки, скажу я вам…
Весь дрожа, я ждал ответа.
