Семь смертных грехов - [25]

– Я вижу, мастер, что вам нечего рассказать, раз вы так тянете свою историю. Ну, с богом.

Старик подскочил к нему.

– Нет, в самом деле случилось чудо: выздоровел бондарь Ржепка, у которого голова болела. Я сам, своими глазами видел.

Брат Макарий поправил на спине мешок, который тянул его назад.

– Наверное, цирюльник поставил ему пиявки к голове, вот он и выздоровел, – засмеялся квестарь, подмигивая старичку.

– Да ну вас, – вспылил тот, – так наши бабки-знахарки лечили. Вы, отец, монашескую рясу носите, а шутки шутить любите.

– Ну а как же иначе вылечишь эту болезнь?

– Не скажу, отец, не скажу, выздоровел человек, и все.

– Ну, значит, ему обручем голову стянули, – засмеялся брат Макарий.

– Э-э! – мастер чуть не плача повернулся спиной к квестарю.

– Значит, не скажете, как было дело?

– Значит, не скажу.

Квестарь громко крякнул, согнулся под тяжестью мешка и зашагал посредине улицы.

– Оставайтесь с богом. Стало быть, не судьба мне об этом узнать. Впрочем, я обо всем у отцов-кармелитов доведаюсь.

Старик вскочил и побежал за ним вдогонку.

– Смотри, какой горячий. Видите ли, он у отцов-кармелитов доведается, будто они лучше меня знают. Ведь я не для себя секреты держу.

Брат Макарий с трудом отыскал сухой клочок земли, так как кругом лежала никогда не просыхавшая грязь, поставил мешок и облегченно вздохнул. Старичок подбежал к нему, попискивая по-крысиному:

– Бондарь Ржепка молился святой Анне и вымолил себе исцеление. И когда после вечерни купцы и ремесленники запели басами, а женщины…

– Дискантами, – в тон ему продолжал брат Макарий.

– Откуда ты знаешь?

– Я все знаю, – ответил квестарь, – продолжай.

– Сейчас, сейчас. Тогда бондарь Ржепка схватился за голову – за ту самую, что болела несколько лет подряд, – да как отмахнет колтун ножом, тут и чудо свершилось: боль-то, значит, прекратилась. Он и запел от радости на весь костел.

Квестарь слушал, благодушно улыбаясь.

– Значит, говорите, колтун себе отхватил?

– Колтун, твердый, как полено.

– И что же он с ним сделал?

– Как что сделал? – удивился старик. – Да повесил его у алтаря в благодарность за свершившееся чудо.

– Варвар! – воскликнул брат Макарий.

– Да не у святой Варвары, а у святой Анны, говорю же я вам.

– Ну, мастер, я пойду, а то ворота закроют, придется мне ночевать на улице.

– Иди, отец. Только знаешь, кто-то ночью колтун этот на свалку выбросил.

– Вот еретик, – сокрушенно сказал квестарь.

– Верно? Но бондарь-то колтун все-таки нашел, и сейчас он у него висит. Теперь к нему соседи ходят, просят исцелить.

Квестарь с трудом отделался от старика, у которого в запасе было еще много рассказов о чудесах, и быстро зашагал в направлении Гродской улицы. Собаки рыскали по дворам, с громким лаем носились за ошалевшими от страха котами.

Из окон на улицу то и дело выплескивались потоки зловонной жидкости. В этих случаях брат Макарий проворно отскакивал в сторону, вбирая голову в плечи, и как можно скорее устремлялся прочь от вонючей лужи, разлившейся по улице.

Когда он постучал в монастырские ворота, было уже совсем темно. Дождевые тучи низко нависли над башнями костелов. Было душно. Квестарь заранее радовался прохладе монастырских стен.

В воротах долго никто не отзывался. Лишь когда квестарь застучал что было силы и эхо прокатилось по всему переулку, послышался стук деревянных башмаков и звон ключей.

– Кто тревожит ночью святой монастырь?

Брат Макарий узнал голос привратника, отца Поликарпа.

– Это я, преподобный отец, – кротко ответил Макарий, – слуга монастырский и квестарь милостью божьей.

– Так это ты, брат Макарий?

– Я, отец мой, и падаю от усталости.

Небольшое окошко в калитке с треском отворилось. Оттуда выглянула всклокоченная голова старого монаха.

– Покажись-ка, не сатана ли ты, дышащий огнем?

Брат Макарий сунул физиономию в окошко.

– Действительно, это ты. Твою бородавку на носу я сразу узнал. Такой гадостью не станет украшать себя даже самый хитрый дьявол. Входи, брат.

Заскрежетал ключ в замке, и брат Макарий с трудом протиснулся через узкую щель на монастырский двор.

– Ну как, брат, принес что-нибудь хорошее? Ведь

милосердных людей становится все меньше в этой земной юдоли.

Брат Макарий показал на мешок, затем вытащил кошель и потряс им над ухом привратника.

– Ого! – изумленно прищелкнул языком отец Поликарп. – Придется переменить свое мнение о ближних.

– Не спеши, преподобный отец, мне удалось пока только схватить быка за рога.

– Молодец, – похлопал привратник квестаря по щеке, – таких бычков да побольше бы.

– Я присмотрел, отец мой, довольно большое стадо бычков, и кто знает, не будем ли мы их доить с помощью божьей.

– Бычков – доить? Ах ты, язычник! – Привратник погрозил пальцем. – Ну а мне, братец, принес что-нибудь?

Квестарь почесал бородавку.

– А что бы ты хотел?

– Ну, это самое… – Привратник внимательно осмотрелся, нет ли поблизости кого-нибудь, и, убедившись в том, что они одни, приложил сложенную трубочкой ладонь ко рту, а голову закинул назад.

Брат Макарий вытащил из мешка небольшой бочонок и передал его отцу Поликарпу. Тот блаженно улыбнулся.

– Бог тебе заплатит, братец, – радостно закивал он. – Бог вознаградит тебя. А я-то напугался, как бы ты меня не подвел. Водочка?