Семь с половиной женихов Евангелины - [44]

**

Флятт был случайной жертвой моего зельеварения, а вот беснующимся за прозрачными стенами чудовищам предстояло стать моими осознанными мишенями.

Акмаль, сходя с ума от грандиозной охоты, все стрелял и стрелял по наступающим врагам, хохоча во все горло. Кажется, он уже забывал заряжать ружье и палил чистейшей огненной магией, огненными маленькими смерчами, отчего дуло раскалилось докрасна.

Берни грызся за гнома как за собственного родственника, отгоняя чудовищ от прогрызенной ими стенки. Потому что там, в прорехе между кирпичами, уже торчала гномья обритая голова. Один укус - и гном сделался бы фатально безмозглым. А более безмозглым он натворил бы бед в три раза больше. Берни допустить этого не мог, и потому сражался не как волк, но как лев.

Дикие Оборотни Темного леса не ответили на его призыв, посчитав его чужаком, не достойным их стаи, и от этого Берни был злее в два раза, и во столько ж раз сильнее. Он словно бы раздался в плечах и стал выше в холке, а шерсть его потемнела и стала черной, жесткой и жутко густой, такой, что чудовища, пробовавшие вцепиться в оборотня зубами, не могли прокусить его шкуру. А вот он раскусывал пустые головы как орешки своими острыми клыками и раскидывал лапами обломки костей и распухших в болоте тел.

Он взвыл еще раз, злобно и страшно, и теперь уже не прося помощи, но угрожая предавшим его Диким Оборотням, и те, заслышав его голос, прятались, потому что вой этот вселял страх в их сердца.

Эван молчал; он закрыл глаза и читал заклятье про себя, а его раскинутые руки сжимали призрачные цепи, которые опутывали всю содрогающуюся от ударов нежити башню. И только Роланд был со мной и с моим чайником, над которым я наскоро бормотала заклятья для того, чтоб сварить зелье, повышающее настроение...

- Какой знакомый, приятный запах, - произнес Роланд довольно настойчиво. - А мы с вами раньше не встречались? Быть может, вы держите недурное кафе где-то в долине?

- Ничего у меня нету, касатик мой, никакого кафу, - пробормотала я, краснея и ниже склоняясь над чайником. Я прижала его крышечку и сильнее встряхнула, отчего он зафыркал новогодне-карамельным запахом еще сильнее, и Роланд поймал меня за руку.

- Евангелина?! - выдохнул он изумленно, вглядываясь в мое лицо и стараясь встретиться взглядом с моими глазами. Тут еще Лора принялась подлизываться ко мне совсем уж откровенно, радуясь встрече, и у Роланда не осталось ни малейшего сомнения. - Что он с тобой сделал, этот чертов Дракон?! Да как он смел! Он заколдовал тебя хлеще, чем некромант - гнома! Дюранталь мне в бок, да я убью его!..

- Утеночек мой синеглазый, негоже выдумывать всякое, - проскрипела я, страдая. - И смертью грозиться никому не стоит. Давай, наполни мой шар своим дыханием, как сердце

- пламенной любовью, и я спасу всех вас. И себя заодно.

- Постой! - я хотела было подняться, но Роланд снова поймал меня за руку. - Ты... поэтому строила глазки Эвану? Ты хотела поцелуй любви?! - осенило его. - У вас что-то было? Он признавался тебе в любви? Он может расколдовать тебя?! Так я скажу ему сейчас же!..

Он хотел было уже бежать вниз, звать Эвана, но я удержала его.

Отчего-то мне стало ужасно грустно - и оттого, что он так истово хочет меня расколдовать, что позволил бы Эвану меня поцеловать, пусть даже под ногами у нас разверзлась земля, и чудовища сожрали всех вкруг.

.И оттого, что не додумался сделать этого сам.

- Утеночек мой синеглазый, - проскрипела я, - не надо, не трудись, ножки-то не бей, бегая туда-сюда. Я не знаю, поможет ли мне что-то. Я не знаю даже, поможет ли мне сладкий кренделек. Я хотела б в это верить, да и пожамкать такого сладкого кренделька мне, старой дуре, охота, но будет ли толк?.. Зачем тревожить его сердце? Давай, вдохни в мой шар побольше жару, столько, сколько его есть у тебя, и я полечу.

- Вернешься к нему? - в голосе Роланда прорезалась жгучая ревность. - К Черному Дракону? Зачем?

- А что делать, - ответила я. - Судьба такая. попробовать-то что-то, кроме кренделька, надо, не так ли? Ну, давай прощаться, синеглазый мой.

Но от ревнивого дракона так просто было не отделаться.

- Постой! - он снова настойчиво удержал меня. - Ну, хорошо, я согласен, он наложил на тебя заклятье, он может его и снять, и наверняка снимет. Да даже если и не снимет, я все равно пойду за тобой! Где он держит тебя?!

Я хотела ответить, но вместо этого почувствовала непреодолимое желание встать на голову. Этого еще не хватало! Чтоб Роланд снова увидел мои штопанные подштанники!

- Я Акмалево наследство там просыпала, - грустно сказала я. - Вдоль ручья.

- А-а-а! Понял! - обрадовался Роланд. - Пойдем по золотому следу! Хорошо!

- Мешки с золотом - это наследство Акмалево! - строго сказала я. А потом хитро подмигнула. - Будем считать это компенсацией от Дракона за причиненные неудобства!

Роланд обернулся в золотого дракона, чья чешуя нестерпимо сияла на солнце, и дохнул не пламенем, но жаром. Он удерживал мой катамаран лапой и надувал шар так же легко, как мы надуваем обычные воздушные шары. Когда шар надулся так, что затрещала на нем сетка, я с чайником вскарабкалась на катамаран, и Лора взобралась ко мне на колени. Роланд отпустил катамаран, и шар взмыл в небо.