Семь монет антиквара - [12]

Значит, Пуп земли недавно украли из Дельф и вскоре (примерно через несколько тысяч лет) продали кому-то в Англии. И в промежутке между этими двумя событиями его отец явился сюда с дрелью, и Метакс застал его за делом настолько предосудительным, что не решался об этом рассказать. Вероятно, отец не ограничивался охотой за книгами, но промышлял еще и драгоценными редкостями. Если, конечно… Если только за всем этим не стоит нечто другое.

— Самос! Самос! — прошептал Метакс. — Ты еще здесь?

— Конечно, здесь, — ответил Сэм раздраженно.

— Самос, я боюсь. Они меня убьют.

— Не говори глупостей, они только хотят узнать, куда девался Пуп земли. Ты можешь мне хотя бы рассказать, как он выглядит?

— Ты знаешь об этом меньше, чем твой отец, — заметил Метакс. — Он-то, по крайней мере…

— Ладно, ладно, — перебил Сэм, — я знаю об этом меньше, чем отец, согласен! Просто объясни, пожалуйста, что это такое.

— Это камень, который указывает на середину всего! Когда Зевс захотел узнать, где находится середина мира, он пустил двух орлов с двух противоположных концов. Орлы встретились над Дельфами, бросили в этом месте камень, и с тех пор все знают, что Дельфы — это Пуп земли!

— А этот камень — где именно он хранился?

— Настоящий находится в храме Аполлона. Но афиняне сделали себе свой собственный Пуп земли и покрыли его золотом. Они должны были подарить его богу на большой праздник, а до поры до времени убрали в свою сокровищницу. Вот оттуда-то твой отец…

Он зашмыгал носом пуще прежнего, и Сэм инстинктивно полез в карман за платком. Но там нашлась только монета из музея и одежда куклы.

— Метакс, может, расскажешь, что произошло три дня назад? Мой отец тебе ничего не рассказывал? Например, что он рассчитывал сделать с этим Пупом земли? Или, может, еще что-нибудь?

— Нет, нет! — запротестовал пастух. — Если я заговорю, то больше никогда не вернусь на холмы, никогда! Никогда больше не увижу своих коз и свою собаку! Нельзя говорить про твоего отца, вот уж нет так нет!

Дверь резко распахнулась.

— Хватит стенать. Выходите оба, архонт прибыл.

Стражник отвел их в овальную комнату со сводчатым потолком. За мраморным столиком сидел упитанный человек с румяным лицом, и рука его механически летала от губ к вазе, полной винограда, и обратно. Позади него жрец раздосадованно мерил шагами комнату.

— Ага! — воскликнул старик, когда они вошли. — Ну что, Метакс, ты подумал? Если вор — ты, лучше сразу скажи об этом, чтобы поскорее закрыть дело.

Пастух упал на колени и взмолился:

— Это не я, добрый жрец! Клянусь Аполлоном и Гермесом, не я!

— Тогда кто? — рассердился старик. — В тот день многие видели, что ты околачивался рядом с сокровищницей. А ночью вышел из города, прижимая к груди какой-то сверток. Ты можешь объяснить, что за предмет нес с такой заботой?

— Нет… я не… — забормотал Метакс. — Я… я…

Но он так и не смог произнести ничего вразумительного.

— Ты понимаешь, сколько мы для тебя сделали? — взорвался жрец. — Подобрали орущим младенцем на ступенях храма, вскормили, взрастили, дали стадо… И вот, значит, как ты нас благодаришь? Похищаешь сокровище наших главных союзников?

Жрец потянул пастуха за плечо, заставляя подняться на ноги.

— Ты знаешь, что будет, если Пуп земли так и не найдут? Не пройдет и трех месяцев, как афиняне заберут свои сокровища и покинут город. За ними уйдут фиванцы, беотийцы, коринфяне… А там — и все остальные! Дельфы опустеют, оракул замолчит, и ты будешь пасти своих коз на руинах!

— Добрый жрец, добрый жрец… Не убивайте меня, я ничего не сделал!

— А кто этот мальчик, который его сопровождает? — вмешался архонт, не отрываясь от винограда.

— Его друг, — ответил жрец. — Самос Самосский, кажется. Он был с ним в хижине.

— Он что-нибудь знает?

— Метакс утверждает, что он пришел только сегодня утром.

— Это правда, Самос Самосский? — спросил архонт, не поднимая глаз.

— Правда, — произнес Сэм и пожалел, что голос его прозвучал так неуверенно.

— И ты ничего не знаешь?

Сэмюел набрал в легкие воздуха. Дело рискованное, но по-другому не выпутаться.

— Думаю, Метакс стал свидетелем какого-то события, которое сильно его напугало, — на одном дыхании выпалил мальчик.

— Нет, Самос! — вскричал пастух. — Замолчи! Иначе я никогда не вернусь на свои пастбища!

Сэмюел проигнорировал его просьбу, достал из кармана одежду для куклы и показал ее присутствующим.

— Метакс нашел это по дороге в Дельфы.

Архонт в первый раз удостоил пленника взгляда.

— Что это такое?

— Полагаю, какой-то план.

Архонт кивнул одному из стражников, тот забрал тряпицу с надписями у Сэма и положил ее на мраморный стол. Архонт внимательно изучил ткань, прищелкивая языком, словно у него что-то застряло в зубах. Культура, ничего не скажешь… Наконец он выплюнул виноградную косточку и только после этого заговорил:

— Ну, вообще-то это карта города. Не слишком подробная… Но тут есть названия: театр, храм, сокровищница афинян. И сокровищница помечена крестом. Ты говоришь, Метакс подобрал это по дороге в Дельфы?

Сэмюел кивнул.

— А что если, прежде чем подобрать, он сам ее нарисовал?

Жрец подошел поближе и, заглянув в план, покачал головой.