Семь миров: Импульс - [19]

Усадив дочь и прорицательницу, он направился к пирамиде с Марсием. Совершив вокруг нее несколько кругов, прислушиваясь к мыслям тулонца, изучая его энергию и настрой, он решительно взвился к вершине и завис над ней.

— Поражаюсь, что заняло у вас столько времени? — надменно произнес он. — Самый обычный тулонец. Ни одна из сверхспособностей не развита, он не провидец и не шаман, он никто!

Улыбнувшись, Татида прикрыла глаза.

— А что, если способности его скрыты в тех глубинах, куда мы не можем проникнуть? — хитро спросила она.

— А есть ли такие глубины? — возразил ей шаман.

— Смотри сам. Он весь твой, — указав рукой на Марсия, произнесла Татида.

Шаман завис точно над вершиной пирамиды, по одной линии с Марсием. Наклонившись, он закрыл глаза и невидимыми руками сдавил юноше череп.

Марсий продолжал сидеть в своем заточении. Он не видел ни ладьи над пирамидой, ни шамана, но почувствовал тревогу.

Лан собрал всю волю в кулак и начал воздействие, заломив тулонцу шею. Марсий не реагировал. Мысли, чувства, страхи его были на поверхности, но видения сидели так глубоко, что шаман не мог до них добраться.

— Помогайте, — со злобой произнес Лан.

— Так нельзя! — возразила Атла.

— Ты убьёшь его! — воскликнула Татида.

— Я приказываю, — крикнул Лан.

Атла встала рядом с отцом и взяла Марсия за запястья, Татида положила тулонцу руку на грудь. Они усилили воздействие Лана, подключив все свои чары.

Марсий почувствовал духоту и лег.

Он не знал, что три самых сильных мага в этот момент рвут его на части, но интуитивно защищался. Он стал молиться, хотя обычно этого не делал. Он звал на помощь братьев Лаунов — своих предков, героев древнего мира. Он призывал волков, покровителей его дома, и просил тулонского бога защитить его.

— Немыслимо! — произнес шаман.

Татида кивнула.

— Что ты видишь? — спросил отец Атлу.

— Мы добрались до его воспоминаний, но о видениях ничего не известно, — тихо произнесла она. — Все очень ясно — и мысли, и прошлое, но видения закрыты для нас чем-то очень густым и неподвижным.

— Что скажешь о его будущем? — строго спросил Лан Татиду.

Прорицательница вынесла вердикт:

— Вижу много вариантов, его жизнь все время будет висеть на волоске, и мне неведомо, в какой момент она оборвется. Одно скажу точно: этот мальчик совершит нечто великое. Его покровители очень сильны и из этой жизни так его не отпустят, пока он не закончит то, зачем пришел! Оставь его!

Шаман резко отпустил голову тулонца, Атла — запястья, Татида убрала свою руку с его груди.

Марсий почувствовал себя лучше.

— Что же, значит, будем с ним дружить! — хитро улыбнулся шаман, посматривая на Марсия с легкой завистью.

— Мы-то с ним дружить можем, — рассудила Татида. — Но захочет ли он?

— Мы можем получить его видения, только если он сам их отдаст, — заключила Атла. — Он должен стать одним из нас.

— Что ж! Я в вас верю, — произнес шаман. — И еще: никто на Краме не должен знать, что мы не смогли одолеть его! — добавил он строго.

Татида посмотрела на Атлу:

— Будем продолжать нашу линию с предательством Кария, — решила прорицательница. — Разочарование в самом близком человеке ослабит его волю. Ему яростно будет хотеться заполнить пустоту. И ты, моя родная, старайся быть с ним поласковее.

— Он презирает меня! — воскликнула Атла. — Он ненавидит всех нас, он предан своему миру. Разве ты не видишь?

— Все может перемениться, — улыбнулась Татида.

Два крамовских часа спустя.

Марсий сидел в центре своего конуса и уставшими глазами смотрел вверх. Никто не приходил к нему уже двое суток, лишь вода иногда появлялась в лунках на стекле и, выходя за край, скатывалась вниз, как слезы. На Краме стояла ночь, отчего внутри пирамиды было темно, и только слабый свет от трех спутников частично проникал внутрь.

Послышался легкий звук шагов. Марсий повернул голову и присмотрелся. Из полумрака, как привидение, вся в белом, на него шла жрица, которую он видел ранее. Она была все с тем же псом, но только в этот раз одета совсем просто: в летящем платье, без украшений и короны. Ее волосы теперь были распущены, она ступала по твердому камню храма босыми ногами, держалась непринужденно и легко. Подойдя к прозрачному конусу с Марсием, она поздоровалась, присела, сняла с запястья браслет-блокнот его друга Кария, открыла и стала читать. Собака легла рядом с ней, печальным взглядом смотря перед собой.

Марсий встал и подошел близко к стеклу. Он точно помнил, что браслет был на запястье друга, когда тот перерезал канат, и знал, что у крамов подобных устройств не было.

— Карий здесь? — спросил он.

Девушка сделала вид, что не слышит его, легла на спину своей собаке, устраиваясь поудобнее, и начала читать вслух:

— «Марсию снова никто не верит. Вчера мы гуляли допоздна, и сегодня на уроке крамовского он заснул. Я не выдавал его, но он выдал себя сам. Что-то привиделось ему, и он закричал. Все стали смотреть на него и ухмыляться. Учитель отвел его в лазарет. Было невыносимо смотреть, как эти проклятые видения мучают его, есть только одно лекарство. Если бы только он нашел этот мир!»

Атла многозначительно на него посмотрела и произнесла:

— Написано десять лет назад, а проблемы все те же.