Семь месяцев бесконечности - [3]

Все необходимое лагерное снаряжение, включая бензиновые примусы, полиэтиленовые канистры для бензина, алюминиевые баллончики для примусов, веревки, посуду, карабины, щетки и т. д., мы упаковали в легкие фанерные разноцветные ящики, предназначенные для установки непосредственно на нарты. Мы использовали в экспедиции нарты двух типов: нарты конструкции Нансена, изготовленные в Англии Джефом, и эскимосские нарты типа «Каматэк». Нансеновские нарты, несколько уступающие эскимосским по длине, что делало их менее устойчивыми при езде по застругам, выгодно отличались наличием изготовленных из многослойной фанеры арочных мостов, соединяющих полозья и придающих нартам необходимую устойчивость к боковым нагрузкам. Кроме того, предусмотрительный Джеф приспособил к ним тормоз — длинную прочную доску, прикрепленную к одному из передних мостов и снабженную на конце, немного выступающем за заднюю кромку нарт, стальными шипами: таким образом, при необходимости, наступая на этот край доски, каюр мог притормозить нарты. (Как мы жалели потом об отсутствии этого нехитрого устройства на остальных нартах, когда стремительно спускались с крутых бесснежных холмов Антарктического полуострова.)

Здесь же в этом зале перед упаковкой мы опробовали палатки. Палатки были двух типов — купольные и пирамидальная. Купольные — разработки все той же компании «Норт фейс» — состояли из легкой внутренней палатки, натягиваемой на каркас из шести тонких алюминиевых трубок, и более плотного ветрозащитного купола, устанавливаемого отдельно и прикрепляемого с помощью пружинных пластмассовых замков к внутреннему каркасу. Купол был выкроен так, что часть его, выступающая за пределы каркаса укладывалась плоско на поверхность окружающую палатку, что давало нам возможность, присыпая края снегом, защищать пространство между внутренним и внешним чехлами палатки от попадания снега во время метели. (В Гренландии мы сумели убедиться в абсолютной необходимости этих мер, после того как однажды утром после пурги под тяжестью снега, набившегося между чехлами палатки, просел ее потолок, придавив упакованного в спальный мешок Уилла. Этот день вошел в летопись гренландской экспедиции как День Помпеи.) Максимальные размеры купольной палатки были примерно 3x2x1,5 кубических метра. Пирамидальная палатка представляла собой четырехгранную пирамиду высотой немногим более 2 метров и размерами по основанию 2x2 квадратных метра. В отличие от купольной, эта палатка не имела пола (полом служил настилаемый отдельно кусок нейлона). Обе палатки имели специальные узлы для крепления оттяжек. Установленные в зале палатки сразу же придали атмосфере сборов экспедиционный колорит. Были принесены лыжи, все окрашенные в темно-фиолетовый цвет с тем, чтобы, как этого требовала деликатная политика взаимоотношений со спонсорами, марка лыж (а это были лыжи «Фишер» — фирмы, не являющейся нашим основным спонсором) не попадала бы слишком часто в поле зрения кино- и фотокамер наряду с названиями фирм — официальных спонсоров экспедиции. Лыжи были пластиковыми с металлическим кантом и так называемой рыбьей чешуей на скользящей поверхности, чтобы максимально ослабить противоход. Вместе с лыжами появились лыжные пластиковые палки производства финской фирмы «Эксел» длиной от 135 до 150 сантиметров. В Гренландии я использовал палки длиной 155 сантиметров и привык к ним, сейчас пришлось довольствоваться самыми длинными из принесенных. Уилл использовал палки длиной 135 сантиметров, лыжи же у нас были одинаковые — 200 сантиметров. Поэтому на наши нарты мы взяли три пары лыж и четыре пары палок. Каждому участнику было выдано по три сумки для упаковки одежды и снаряжения, которые предполагалось везти на нартах. Сумки различались по цвету и размеру, кроме того, для надежности на каждой из них красовалась фамилия участника.

Было очень интересно наблюдать, как хрупкая Ясуе Акимото, подруга Кейзо, прилетевшая с ним из Японии, заботливо упаковывает для него бесчисленные баночки, кулечки и мешочки со специями — непременными атрибутами японской кухни. (С какой благодарностью мы будем впоследствии вспоминать Ясуе, скрашивая надоевшее за много месяцев меню запахами японской кухни.)

В таких сборах незаметно пролетела неделя. Надо сказать, что в этот период мы участвовали еще и в различных шоу, основной целью которых был, конечно же, дополнительный сбор средств в фонд экспедиции. Для этого был специально оборудован огромный автобус, на борту которого были достаточно похоже нарисованы наши физиономии и крупными буквами набрано «Экспедиция «Трансантарктика». Внутри автобуса размещалась экспозиция: муляжи собак и лыжников, в которых было достаточно просто узнать Стигера и Этьенна, а также многочисленные фотографии с фрагментами гренландской экспедиции. Все это демонстрировалось под фонограмму, воспроизводящую свист ветра, вой собак и крики погонщиков. Мы разъезжали на этом автобусе по городу и во время остановок давали автографы, и надо сказать, что желающих посмотреть выставку и получить автограф было предостаточно. Запомнился еще один оригинальный и сравнительно честный способ изымания денег у доверчивого населения Миннеаполиса и Сент-Пола. В крупнейшем универмаге города в холле был постелен ковер, выполненный в виде огромной цветной карты Антарктиды с нанесенным на ней маршрутом нашей экспедиции. На карте были показаны места расположения промежуточных складов с продовольствием и антарктических станций. (Не обошлось и без курьезов: наряду с симпатичными и важными пингвинами — коренными жителями Антарктики — на карте присутствовал и белый медведь.) Все посетители и главным образом, конечно же, дети с видимым удовольствием шагали нашим маршрутом. Рядом с картой был установлен длинный стол с десятком телефонов. Рано утром по радио было объявлено, что каждый, желающий поддержать экспедицию, может внести на ее счет 25 долларов за любую понравившуюся ему милю сего 4000-мильного маршрута, сообщив об этом по телефону непосредственно участникам экспедиции. Мы все дружно дежурили у телефонов, и три часа нашего дежурства позволили добавить около 18 000 долларов в фонд экспедиции.