Семь лет в Тибете - [20]

И вот мы снова пустились в путь. Наш караван состоял из Ауфшнайтера, меня и двоих сопровождавших нас слуг. Один из них, словно священную реликвию, нес завернутое во что-то письмо правительства к губернатору района Кийронг. Все мы ехали верхом, а погонщик управлял нашими яками. Издалека было видно, что караван принадлежит людям уважаемым, с достатком, а не каким-то там двум оборванцам, несколько месяцев назад незаконно вторгшимся в Тибет.

Наш путь снова пролегал по водоразделу Гималаев на юго-восток. Река Цангпо уже покрылась льдом, когда мы переправлялись через нее, и ночью в палатке царил лютый холод.

Через неделю караван достиг деревни под названием Джонгка. Мы заметили ее издалека благодаря густым клубам дыма, нависшим над домами. Деревня состояла из сотни глинобитных хижин, а в ее центре возвышался монастырь. Вокруг простирались обработанные поля. Джонгка располагалась на слиянии двух ручьев, дававших начало реке Кози, текущей через Гималаи в Непал. Поселение окружала тридцатифутовая насыпь. Над местностью господствовал великолепный пик в 20 000 футов высотой; местные жители называли его Чогулхари. Близилось Рождество, наше первое Рождество с момента побега. Нас разместили в удивительно удобном доме. Граница произрастания лесов находилась всего в двух днях ходьбы отсюда, и дерево уже не считалось здесь недоступной роскошью. Его использовали для строительства и других житейских нужд. Сооружение из жести, воздвигнутое над очагом, который мы топили потрескивавшими сучьями можжевельника, хорошо согревало всю комнату. Когда наступил вечер, мы зажгли несколько тибетских масляных ламп и стали готовить к празднику баранью ногу.

Как и к других местах в Тибете, здесь не было гостиницы. Комнаты в частных домах выделялись путешественникам властями в порядке очередности, чтобы не очень обременять местное население. Постой путников в жилищах сельчан являлся составной частью системы налогообложения.

Мы не собирались задерживаться тут надолго, но сильные снегопады вынудили нас прожить в Джонгке почти месяц. Целыми днями с неба падали крупные хлопья снега, и все дороги были занесены. Мы с удовольствием отдыхали, интересовались деятельностью монахов и наслаждались в качестве зрителей представлениями заезжей группы танцоров из Ньенама.

В деревне проживали несколько представителей аристократии, и скоро мы с ними подружились. Мы тогда уже довольно сносно говорили по-тибетски и могли вести длительные дискуссии, в процессе которых узнавали много интересного о традициях страны. Канун праздника Святого Сильвестра прошел незамеченным, и наши мысли все чаще обращались к дому.

Когда удавалось, во время нашего вынужденного отдыха мы совершали небольшие вылазки по окрестностям, где обнаружили группу вырубленных в песчанике пещер, интересную шахту с множеством деревянных и глиняных идолов и листков из священных тибетских книг, несомненно являвшихся подношениями святым, когда-то жившим в этих пещерах.

19 января дороги стали более или менее проходимыми, и мы отправились в путь в составе огромного каравана яков. Впереди шло стадо ничем не навьюченных животных, игравших роль снегоуборочной машины, что, похоже, им очень нравилось. Территорию пересекали долины и овраги, и за первый день мы перешли не меньше чем через двенадцать мостов, пересекли реку Кози. Мой як, сам родом из Чангтанга, никогда раньше не видел моетов и трясся при одном их виде. И, только подталкивая его сзади и подтягивая спереди, мы заставляли его сдвинуться с места. В этом деле нам весело помогали погонщики. Мне советовали не брать яка в Кийронг: говорили, животное не перенесет теплого лета. Но я не хотел с ним расставаться, учитывая свои планы побега. А пока яку ничего не грозило: холод стоял лютый. Мой термометр показывал минус 30 градусов по Цельсию. Ниже делений у него просто не было!

Горный монастырь в окрестностях деревни Лонгда произвел на нас неизгладимое впечатление. В семистах футах над долиной красные башни и множество келий напоминали птичьи гнезда в скале. Несмотря на опасность снежных лавин, мы с Ауфшнайтером не смогли устоять перед соблазном подняться на скалу, чтобы полюбоваться оттуда еще одним прекрасным видом Гималаев. Наверху мы повстречали несколько монахов и монахинь, которые поведали нам, что этот монастырь основал Миларепа, известный тибетский святой и поэт, живший в XI веке. Вполне понятно, что такое величественное окружение и безлю-дие делали это место весьма пригодным для медитации и поэзии. Мы с сожалением расставались с ним, твердо веря в то, что нам еще удастся посетить его снова.

С каждым днем снега становилось все меньше и меньше, и, достигнув границы произрастания лесов, мы оказались прямо-таки в тропиках. Здесь зимняя одежда, подаренная нам тибетским правительством, оказалась не нужна. Мы достигли Дротанга, последнего пункта перед Кийронгом. А всего нам потребовалась неделя, чтобы добраться до Кийронга, до которого по хорошей дороге три дня пути из Джонгки, быстрый же курьер покрывает это расстояние за один день.

Название Кийронг означает «деревня счастья», и по праву. Я всегда вспоминаю это место с грустью. Если бы меня спросили, где я хочу провести остаток дней, я бы ответил – в Кийронге. Я мечтаю иметь там дом из красного кедра, с садом и быстрым ручьем, пробегающим по нему, с разнообразными фруктами, растущими в саду… Хотя Кийронг находится на высоте более 9000 футов, он расположен на двадцать восьмой параллели, и климат там хороший. Когда мы прибыли туда в январе, температура была чуть ниже нуля. Она здесь вообще редко опускается ниже десяти градусов. Времена года соответствуют нашим сезонам в Альпах, но растительность субтропическая. На лыжах можно кататься круглый год, а летом подниматься на многочисленные двадцатитысячники.