Семь лепестков - [48]

Он дал себе еще час. Если Валера не перезвонит, то надо будет идти на презентацию. Во-первых, Горский просил его принести первый номер журнала. Во-вторых, там наверняка можно будет чем-то разжиться.

Вестибюль «Красных ворот» был забит народом. Из глубины неслись звуки музыки, какой – трудно было разобрать, потому что слышались только низкие частоты. Оглядываясь в поисках знакомых, Антон увидел Алену.

– Ты же не собиралась сюда идти? – сказал он.

– Да вот, Вася подъехал и полечил меня немного, – ответила Алена и кивнула на молодого парня в вязаной шапке растаманских цветов. Это и был пресловутый Вася-Селезень.

– Привет, – сказал Антон, а Вася со словами – «Jah live!» стукнул его кулак своим.

– Это Антон, – сказала Алена, – он как раз за тебя и расплатился.

– Спасибо, брат, – ответил Вася, – но вообще ты зря парился. Они наверняка позитивные ребята, все понимают… сам подумай – с афганки-то разве можно не въехать?

– Особо позитивными они мне не показались

– Да ты просто на измене все время, мэн. Тебя просто бычит. Небось, и денег они у тебя не взяли, да?

– Хули не взяли, – с некоторой обидой сказал Антон. Получалось как-то глупо: он заплатил 900 баксов и не услышал даже благодарности. Можно было, впрочем, посчитать этозаслугой и на этом успокоиться.

– Потому что ганджа – такое дело, – продолжал Вася, – она же на могиле царя Соломона выросла, ты знаешь, да?

Антон рассеяно кивнул и подумал, что у Селезня наверняка с собой есть, но в этот момент от толпы отделился человек, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть.

– Привет, привет! – в нелепо смотревшемся здесь костюме и галстуке перед ним стоял уже изрядно пьяный Леня Онтипенко. Золотые очки сверкали на его носу.

– Привет, – откликнулся Антон, – а как ты сюда попал?

– А меня Сашка Воробьев пригласил, – объяснил Леня, – он типа финансирует все это дело.

– А… – сказал Антон, а Вася, не замечая появления нового слушателя, продолжал развивать тему:

– Разборки – это из-за героина или кокса там. А ганджа – позитивный наркотик, ты рисунок его когда-нибудь видел? – и он ткнул пальцев в изображение зеленого листика на своей футболке.

– Ну, – непонимающе сказал Антон.

– Это же цветик-семицветик, исполнитель желаний. Сказку небось в детстве читал?

Леня вздрогнул и сказал «Да», хотя вопрос был обращен к Антону.

– Ну вот, – сразу переключился на него Вася, – ганджа она и есть цвет семи цветов. Как радуга, сечешь? Расклад такой: есть Бабилон и Зайон и между ними – радуга, по которой надо пройти. И ганджа это и есть этот путь, въезжаешь?

– Бабилон и что? – переспросил Леня.

– Зайон. Сион по-русски. Потому что на самом деле настоящие сионисты – это растаманы. Эфиопы – они же и есть подлинные евреи, это еще Маркус Гарви доказал.

– А я думал, что настоящие евреи – это русские, – пошутил Леня, нервно поправляя очки.

– Точно, – откликнулся Вася, – все русские растаманы в душе. Например, знаешь, что слово «кореш» значит «корешок», то есть «корень»?

– Ну и что?

– «Человек-корень» – это же «рутман», въезжаешь? – спросил Вася.

Леня не понял.

– Ну, – пояснил Вася, – есть такое понятие в растафарайстве – «рутс», корни то есть. Верность своим корням, Эфиопии там, Хайле Силассе Аю, Богу Джа и т.д. А Рутман – это человек корней, чего тут не понять. У Гребенщикова, небось, слышал: «Рутман, где твоя голова? Моя голова там, где Джа», или вот «Чтобы стоять, я должен держаться корней».

– Я думал это такое… почвенное, – сказал Леня, – а про кореша мне приятель, Андрей Альперович, говорил, что «кореш» – это Кир на иврите. То есть в Торе Кир называется «Кореш». А Кир был хороший царь, в смысле евреям друг, кореш ихний. И потому в Одессе так и говорили, если человек хороший – значит, кореш.

– Ну, это то же самое. Кир же был это… персидский царь. А где Персия была? Где сейчас Иран с Афганистаном. Афганка, я же тебе говорил? – повернулся он к Антону. – Все сходится.

Антон посмотрел на Васю и внезапно подумал о том, что если бы он хотел снять пропагандистский фильм о вреде наркотиков, он бы пригласил Селезня на главную роль. И под конец «Минздрав предупреждает: употребление наркотиков может серьезно сказаться на ваших умственных способностях». Самое обидное заключалось в том, что все, что Вася говорил, было абсолютно верно: трава в самом деле позитивный наркотик, психоделики – к которым он тем временем перешел – в самом деле расширяют сознание («Это как ворота в другой мир, мужик. Ну это… Джим Моррисон… двери восприятия»), путать их с героином и кокаином могут либо идиоты, либо люди, которые сознательно хотят дискредитировать марихуану, грибы и ЛСД. Но несмотря на то, что Антон был с Васей во всем согласен, слушать Селезня было невозможно… может быть, потому, что Вася уже покурил, а Антон – нет.

Но в этот момент он увидел Никиту, который о чем-то беседовал с питерским Вадимом. Антон подошел к ним и поздоровался.

– Классная тусовка, – сказал Никита.

Антон давно уже понял, что Никиту тусовки интересовали больше веществ и музыки. Казалось, что он слушает и курит только за компанию. Интереснее всего было, что он делает, когда остается один.