Семь фунтов брамсельного ветра - [36]

— Лоська, пойдем погуляем! У меня все прошло!

Он сказал опасливо:

— Смотри, чтобы хуже не стало.

— Не станет! Мы недалеко, до кафе «Паровоз». У меня десять рублей есть, угостимся мороженым.

Лоська не стал отказываться.

Мы за пластмассовым столиком съели по большой порции земляничного.

— Не капни на паруса.

— Не страшно, капли тоже красные… Женя…

— Что, Лось?

— А Пашка… он хороший. Мы, пока ехали к тебе, поговорили, и сразу… понятно.

— А ты не хотел к нему идти.

— Я не не хотел, а думал…

— Что?

Он вытер запястьем губы, глянул исподлобья.

— Думал… вы станете вдвоем дружить, а я… опять…

— Ох, балда! Все-таки надо дать тебе по загривку.

— Ага, дай, — он согнулся, сунулся ко мне головой. Я пятерней прошлась по его волосам-колючкам. Столик зашатался, на нас оглянулись соседи. Мы встали и поскорее ушли. И побрели куда глаза глядят. По улице Машинистов.

— Женя, я забыл сразу сказать… Мама велела передать спасибо за подарок. За этот… — он потеребил подол с якорями. — Сперва удивилась, когда меня увидела, потом… в общем, говорит: хорошо, что ты с ней подружился. То есть с тобой…

Я не знала, что ответить. Бормотнула что-то вроде «да ладно, о чем разговор…» А он пнул на асфальте сигаретную коробку и признался, глядя под ноги:

— Я сперва не хотел брать. А ты сказала, что он брата… Я и подумал…

— Что? — шепотом спросила я.

— Это… подумал… может, ты поглядишь на меня, и тебе покажется, что я тоже… немного брат…

Я обняла его за плечо, придвинула, и мы пошли совсем рядышком, вплотную. И ничего больше не говорили. Лоська посапывал на ходу и облизывал губы. И шли бы мы так, наверно, до края города, но повстречали еще одного брата, большого.

Илья двигался навстречу не один, а с той самой девицей. Бодро обрадовался.

— О, привет, мучача и мучачо! Далеко собрались?

— Гуляем. Вы тоже? — светски осведомилась я.

— Мы были на оргсобрании в универе… Это Таня. Таня, это моя сестра Евгения.

— Мы знакомы, — сказала она и поулыбалась. Я тоже.

— А это будущий Капабланка Всеволод, я говорил… Дружище Всеволод, я беседовал о тебе с местным шахматным лидером, он просит, чтобы ты записал для него несколько своих партий.

Лоська набычился:

— Я не умею…

— Вот досада, я не учел… Ладно, позже встретимся, поговорим…

Мы распрощались. Лоська проводил меня до дома, выпросил копию «Фрегата «Виолы» («У тебя же есть пока библиотечная») и отправился постигать корабельную премудрость. А я поморщилась и легла. Нога опять болела, правда слабее, чем утром… Ну и пусть болит! Все равно в душе была сплошная улыбка — широченная такая, во весь рот.

Ввалился Илья с пачкой учебников под мышкой. Уронил их на стол.

— Груз философии, — сказала я.

— Ох, не говори. И это лишь малая часть…

— Слушай, братец, ты можешь хотя бы при своих девицах не называть меня мучачей?

— А что такого?.. Ладно, исправлюсь. Просто я сегодня замотанный и недальновидный. С Лоськой тоже ляп выдал. Не сообразил, что он не знает шахматной теории.

— Он занимался в кружке, да, видно, мало… Иль, а ты не обиделся, что он в твоем костюме?

Илья пальцем поправил очки (очень похоже на Пашку).

— Я и не обратил внимания… То есть, обратил, но подумал, что просто похожий. Мало ли таких продают для пацанят.

— Это твой…

— Ну и ладно. Чего ему лежать без пользы?.. Женька, я помираю от голода!

— Сейчас разогрею суп и макароны… Постой-ка! — Я дотянулась до книги «Алые паруса». — Вчера Лоська надел твой наряд и нашел в кармане таинственную записку. Вот эту…

— Смотри-ка ты… — осторожно заулыбался Илья. Взял бумагу, сел со мной рядом. — Это мы с папой играли в отгадки. Он меня поддразнивал, говорил, что никогда не разгадаю его компьютерный пароль.

— Разгадал?

— Нет. Сразу не смог, потом стало не до того… Папа говорил: в пароле зашифровано имя из трех букв. Оно одинаковое у трех человек — у знаменитого артиста, у какого-то доктора и у морского капитана. Видишь, я сокращенно записал: ар… до… кап.

— Может быть, Кук?

— Если бы так просто… А разве есть известные артисты и врачи с таким именем?

— Не знаю. Надо посмотреть в энциклопедиях…

Илья погладил бумагу.

— Теперь не все ли равно… А листок ты сбереги на память.

— Он всегда в этой книге.

Стаканчик и Том

1

Итак, от всей корабельной коллекции у меня остались две монетки. Одна для себя, одна… не знаю для чего. Будто про запас. И запас этот вскоре пригодился. В начале сентября.

В школу мне ужасно не хотелось. Ну, первый день — еще ладно. Речи, встречи, цветы, улыбки. Наша Липа — Пять Колец ходила с благосклонным лицом и всем говорила «моя хорошая», «мой хороший» (даже Левке Дубову по прозвищу Пень — видимо машинально).

А потом начался «учебный процесс». И уроков выше головы, и всякие «радости общения» с педагогами. Особенно с Олимпиадой. Она невзлюбила меня еще в прошлом году, из-за одной-единственной запятой.

Дело было так. Олимпиада задала нам сочинение на тему «Прогулки по городу». Ну, дело не хитрое, я написала, будто иду по улице Гоголя через Театральную площадь, потом по мосту через Таволгу и дальше, к Рябиновому бульвару. Конечно, о всяких встречных людях, о сосульках, о весенних воробушках, о картинах, что продают художники на бульваре…