Семь дней в мае - [20]

— Не сомневаюсь, — заметил он, — что они устроили там целую дискуссию по поводу договора. Прентис, конечно, защищал нашу точку зрения?

— Он был довольно откровенен, сэр, и высоко отзывался о вас.

«Зачем он спрашивает меня об этом? — недоуменно подумал Кейси. — Несомненно, Скотт уже говорил об этом с Прентисом вчера вечером у себя на квартире».

Не зная, как вести себя дальше, Кейси перешел к делам.

— Вот здесь папка с сообщениями, генерал… Кстати, сэр, не найдете ли вы целесообразным пригласить несколько конгрессменов для наблюдения за проведением «Всеобщей красной»? Наш престиж в Капитолии отнюдь не пострадает, если руководство конгресса удостоверится, как четко мы можем работать, если нужно.

Скотт положил на стол руки с широко раздвинутыми пальцами и так крепко прижал их, что побелели ногти. Кейси давно уже подметил у Скотта эту подсознательную манеру тренировать мышцы рук: он то сжимал кулаки, то давил ладонями на какой-нибудь предмет, то с силой нажимал одной ладонью на другую.

Прежде чем ответить, Скотт посмотрел на Кейси, потом взглянул на потолок.

— Нет, Джигс. Я хочу проверить не только нашу готовность, но и то, как мы умеем хранить тайну. Сейчас в конгрессе никто ни о чем не подозревает, и нужно, чтобы и дальше все сохранялось в строжайшем секрете.

Кейси хотел сказать, что сенатору Прентису уже известно о предстоящей тревоге, но, снова вспомнив о странной встрече накануне вечером в Форт-Майере, решил промолчать.

— Время для «Цистерны», — заметил Скотт, взглянув на часы. — Пойдемте со мной, немного подождете там. Возможно, у нас возникнут кое-какие вопросы и потребуется ваша помощь.

«Цистерной» называли большой конференц-зал комитета начальников штабов. Уже одно название показывало, как угнетающе действовал зал на всех тех, кто в нем бывал. Постоянно опущенные шторы, темная, унылая мебель, нелепо раскрашенные стены придавали залу мрачный вид. Только несколько ярких флажков между окнами оживляли это помещение. Их было девять: личные флажки начальников штабов, штандарты каждого вида вооруженных сил и флажок председателя комитета начальников штабов — сине-белый прямоугольник, разделенный по диагонали, с двумя звездами на каждой половине и с американским орлом, несущим щит и три золотистые молнии.

Когда Кейси уже сидел на стуле около двери, ведущей в зал, один за другим стали приходить начальники штабов.

Первым появился начальник штаба армии генерал Эдуард Диффенбах — коренастый парашютист с черной повязкой на глазу. Он шел так, словно по-прежнему носил высокие ботинки парашютиста, и явно хотел показать, что все еще считает себя бывалым солдатом воздушной пехоты.

Начальник штаба ВВС генерал Паркер Хардести не нуждался в подобных украшениях — их вполне заменяли ему курчавые каштановые волосы и длинная сигара.

Следующим явился командующий морской пехотой генерал Уильям (Билли) Райли, обладатель самых невинных голубых глаз и самого выдающегося подбородка во всех американских вооруженных силах. В отличие от своих коллег, слегка кивавших Кейси, Райли остановился и подмигнул ему.

— Опять иду в «Цистерну» биться за морскую пехоту, Джигс, — заметил он. — И, как всегда, в меньшинстве.

Выглянул Скотт, но только для того, чтобы закрыть дверь. «Минуточку, генерал, — подумал Кейси, — вам еще придется подождать флот». Однако заседание началось, а начальник штаба ВМС адмирал Лоренс Палмер все еще не появлялся. Скотт, должно быть, знал, что адмирал не будет присутствовать.

Заседание с участием четырех генералов продолжалось минут двадцать. Как только генералы вышли из зала. Скотт пригласил Кейси и жестом предложил ему сесть. Кейси опустился на «стул ВВС», на котором только что сидел генерал Хардести. Крепко сжимая руки, Скотт подошел к окну, собираясь поднять штору. Кейси, постукивая пальцами по большой серой пепельнице, стоящей прямо против места, где сидел Хардести, задел какую-то скомканную бумажку и стал рассеянно вертеть ее, пока Скотт не вернулся к столу и не закурил новую сигару.

— Джигс, — заговорил генерал, — Мердок доложил мне, что вы прослышали о наших ставках на тотализаторе в Прикнессе. Я буду рассматривать как личное одолжение, если вы сохраните это строго между нами.

Кейси не смог скрыть удивления.

— Не беспокойтесь, сэр, — улыбнулся он. — Я только хочу, чтобы вы не ошиблись с выбором лошади… Но, говоря серьезно, я всегда уважал вашу личную переписку, генерал.

— Надеюсь, вы сохраните в секрете и ответ адмирала Барнсуэлла.

— Безусловно, сэр.

Скотт шутливо наморщил брови.

— Высокое звание дает определенные привилегии, полковник. Вы поймете это, когда сами станете генералом. — Тут он улыбнулся Кейси и добавил: — Что, как я надеюсь, уже не за горами.

Слова Скотта взбудоражили Кейси.

— Вообще-то говоря, генерал, во время воскресных дежурств я стараюсь ограничиться только служебной перепиской. Личная почта председателя комитета начальников штабов меня не касается, но на этот раз… Одним словом, сэр, молодой офицерик из шифровалки — порядочный болтун.

— Слышал, слышал. Его фамилия, кажется, Хаф?

— Да, сэр.

Вернувшись в свой кабинет, Кейси обнаружил, что все еще держит в руке скомканную бумажку, которую он взял со стола в конференц-зале. Размышляя над словами Скотта о том, что ему, возможно, присвоят очередное звание, Кейси машинально развернул смятую бумагу. По положению ему предстояло пробыть полковником еще три года, прежде чем начать помышлять о генеральском звании. Ну, а к той поре благодаря договору о разоружении с генеральскими вакансиями, видимо, будет не так уж густо. Во всяком случае, так рассуждало великое множество жадных до производства в генералы полковников, которые тут околачивались. Стоило ли тратить время на подобные размышления?