Семь божков несчастья - [2]

Ашот Акопович рыгнул, вспомнил какую-то мать, после чего извлек из бумажника несколько купюр приятного зеленого цвета с симпатичным портретом улыбчивого дядьки, бросил их на пол и, теряя сознание, уточнил:

— Этого хватит?

Я пересчитала деньги. В принципе, тут была зарплата за полгода моей безупречной службы у депутата. Легко справившись с порывом вернуть излишки начальнику, я сумела убедить себя, что это — компенсация за моральный ущерб.

Примерно полчаса ушло на сборы. За это время Ашот Акопович со всей страстью горячего кавказского парня в очередной раз пал в объятия Морфея.

— Пошел ты… — пользуясь случаем, я минуты три объясняла уже бывшему начальнику особенности русского менталитета, а заодно изложила собственные соображения, обремененные высшим юридическим образованием, на тему «Начальник — похотливый козел», после чего с легким сердцем покинула логово депутата навсегда.

— Хрен с ним, — сообщила я ходикам и снова нырнула под одеяло с твердым намерением отоспаться. И тут не срослось — во входную дверь настойчиво позвонили.

Ни минуты не сомневаясь, что это явилась Лизка, я, проклиная собственную болтливость (сама вчера ей рассказала об увольнении), поплелась открывать.

Лизка ворвалась в квартиру подобно тайфуну, что при ее комплекции несложно. Подружка носит пятьдесят второй размер одежды и шестой размер бюста. Никаких комплексов по этому поводу она не испытывает, обожает сладкое и готова есть конфеты, торты и пирожные с утра до вечера с короткими перерывами на чай. Несмотря на полноту, Лизавета шустрая, как заводной веник. Мне порой даже кажется, что ее слишком много, в том смысле, будто она не одна, а целых пять.

Переждав, пока уляжется воздушный вихрь, поднятый Лизкой, я проследовала за ней на кухню. Подружка уже давно чувствует себя в моей квартире полноправной хозяйкой и потому сейчас сноровисто готовила завтрак на две персоны. Состоял он из кофе, шоколадно-вафельного торта и бутербродов. В отличие от подруги, я к сладкому равнодушна, бутерброды с колбасой не вдохновили, поэтому я ограничилась кофе и баночкой йогурта.

— Сладкое полезно для мозгов, — глубокомысленно изрекла Лизавета, уминая уже второй кусок торта. — Впрочем, тебе, пожалуй, хватит. Мужики не любят шибко умных.

— Тебе видней, — пробормотала я из-за кружки. Мужиков у подруги хватало, в отличие от меня. Последний мой кавалер, по фамилии Божко, как-то незаметно исчез с горизонта без объяснения причин. Впрочем, особого расстройства по этому поводу я не испытывала — все равно он мне не нравился.

Не обратив внимания на тонкий намек или попросту его не поняв, Лизавета принялась вдохновенно ругать моего бывшего начальника. Выходило у нее здорово, порой виртуозно настолько, что я смущенно опускала глаза. Когда с Ашотом Акоповичем было покончено, подружка принялась за меня. Я согласно кивала, заранее соглашаясь со всем, а сама думала о том, что неплохо было бы подыскать новую работу и что надо что-то делать со своей скверной привычкой везде и всюду опаздывать. Может, к психологу обратиться?

— Попробуй, только вряд ли поможет, — неожиданно услышала я Лизкин голос. Как это зачастую случается с людьми, увлеченными собственными мыслями, последнюю фразу я произнесла вслух.

— У меня есть идея получше! — Лизка хитро прищурилась, а я насторожилась, потому что идеи подруги, как правило, носят откровенно экстремальный характер. Этой весной, к примеру, она уговорила меня прыгнуть с парашютом, благо один наш одноклассник является владельцем частного аэроклуба. Я тогда как раз только рассталась с Божко, пребывала в легком унынии по поводу собственной невезучести, часто вспоминала название известной комедии Грибоедова «Горе от ума» и маетно вздыхала. Лизавета почему-то решила, что прыжок в бездну отвлечет меня от печальных дум. Как подсказывал опыт, спорить с Лизкой бесполезно, и я нехотя согласилась. Впрочем, согласие можно было считать пустой формальностью.

Всю дорогу до аэроклуба меня потряхивало от страха, а перед мысленным взором стояла картинка, пугающая своей реалистичностью: я на земле уже бездыханная, а на мне, подобно савану, парашют. На месте выяснилось, что прыгать придется не одной, а в компании с инструктором. Известие немного обрадовало, но не уменьшило моральных страданий — в страшной картинке появился еще один персонаж. Однако, как это ни покажется странным, прыжок в целом прошел нормально. Я летела с закрытыми глазами и отчетливо ощущала, откуда у человека выделяется адреналин…

Вот и сейчас, глядя в хитрющую Лизаветину физиономию, я гадала, чего еще могло взбрести в голову неугомонной подруге, но с вопросами не лезла принципиально, по опыту зная, что долго молчать она не сможет.

— Тебе ведь нужен отпуск? — Лизка начала издалека. Я неуверенно пожала плечами, подружка кивнула и сама же ответила: — Нужен. Необходимо восстановиться после моральной травмы, которую нанес тебе депутат. Нанес?

Пришел мой черед кивать, хотя, признаюсь, уходя от Ашота, я испытывала больше облегчение, чем нравственные страдания.

— Стало быть, Витка, с сегодняшнего дня будем считать тебя в отпуске.