Селестина - [53]

С е м п р о н и о. А что же, по-твоему, делать грязной сводне, которая знает толк в таких вещах, что и сказать стыдно, и за две монетки семерым возвращает невин­ность, — что ей делать, когда ее вдруг осыпают золотом? Ясно, спешит спрятаться в укромное местечко со своей до­бычей, боится, как бы у нее не отняли, раз она уже выпол­нила все. Но будь я проклят, при дележе мы из нее душу вытрясем.

К а л и с т о. Иди с богом, матушка! Я хочу немного по­спать и отдохнуть от прошлых бессонных ночей для пред­стоящей ночи.

С е л е с т и н а. (стучит).

Э л и с и я. Кто там?

С е л е с т и н а. Открой, Элнсия, доченька!

Э л и с и я. Напрасно так поздно приходишь. Ты уж стара, споткнешься, упадешь да там и умрешь.

С е л е с т и н а. Не бойся, я днем высмотрю дорогу, а ночью пойду. Я никогда не брожу по ямам и рытвинам, а иду себе посреди улицы, ведь не зря говорится: «Кто за­коулками бежит, жизнью не дорожит!» и «По розному пути спокойней идти». Лучше уж башмаки забрызгать грязью, чем камни да чепец — кровью. Но я вижу, ты не скучаешь?

Э л и с и я. А чего мне скучать?

С е л е с т и н а. Да ведь я оставила тебя с гостями, а те­перь ты сидишь одна.

Э л и с и я. Уже не один час прошел с тех пор. Что же, прикажешь все еще о них помнить?

С е л е с т и н а. Чем раньше гости разошлись, тем обид­нее для тебя. Но хватит болтать о гостях и обо мне. Пора ужинать и спать!

Действие двенадцатое

Содержание действия двенадцатого

Наступает полночь. Калисто, Семпронио и Пармено, во­оруженные, идут к дому Мелибеи. Лукресня и Мелибея стоят за дверью, поджидая Калисто. Когда он при­ходит, Лукресия заговаривает с ним первая и зовет Мелибею. Лукресия удаляется, а Мелибея и Калисто переговариваются через закрытую дверь. Пармено и Семпронио также беседуют между собой. Они слышат, что кто-то идет по улице, и готовятся бежать. Калисто прощается с Мелибеей, условившись вернуться следующей ночью. Плебе­рио, услышав шум на улице, просыпается. Он зовет свою жену Алису и говорит Мелибее, что ему почудились шаги у нее в комнате. Мелибея обманывает отца, отвечая, что она встала, так как ее томит жажда. Калисто, беседуя со своими слугами, идет домой и ложится спать. Пармено и Семпронио являются к Селестине и требуют своей доли барыша. Селестина хитрит. Начинается ссора. Слуги набрасываются на Селестнну и убивают ее. На крик Элисии приходит стража и забирает убийц.

Калисто, Лукресия, Мелибея, Семпронио, Парме и о, Плеберио, Алиса, Селест и на, Элисия.

К а л и с т о. Эй, слуги, который час?

С е м п р о н и о. Десять!

К а л и с т о. Как меня злят эти лентяи! Я глаз не сом­кнул, а им и горя мало — ни о чем не заботятся. Да, тут поневоле задумаешься. Как же ты, Семпронио, так беспе­чен? Мне так важно знать, который час — десять или одиннадцать, а ты отвечаешь наобум первое, что пришло в голову! О, я несчастный! Да если бы я случайно уснул, а Семпронио спутал бы одиннадцать с десятью, а потом двенадцать с одиннадцатью, Мелибея напрасно вышла бы мне навстречу и удалилась, не застав меня на месте. И тогда мучение мое не кончилось бы, а желания не исполнились. Не зря говорят: чужое горе не болит.

С е м п р о н и о. По-моему, сеньор, так же глупо зада­вать вопрос, если знаешь ответ, как и отвечать наугад. Но хозяину охота с нами повздорить, все ищет, к чему бы придраться.

П а р м е н о. Лучше нам, сеньор, хорошенько воору­житься, а не ссориться.

К а л и с т о. Верно сказал, дурень; не стану я сердиться в такое время, незачем думать о грозившей напасти, когда она миновала; небрежность Семпронио привела бы к беде, но моя заботливость принесет мне счастье. Пройдет не­много времени, и гнев мой успокоится или хотя бы смяг­чится. Сними со стены мои доспехи, Пармено, вооружай­тесь и пойдем, в добрый час! Недаром говорится: береже­ного бог бережет.

П а р м е н о. Вот они, сеньор.

К а л и с т о. Помоги-ка мне надеть их. Взгляни, Сем­пронио, не видно ли кого на улице.

С е м п р о н и о. Нет, сеньор, а если бы кто и был, в та­кой тьме нас не увидят и не узнают при встрече.

К а л и с т о. Пойдем по этой улице; хоть и сделаем круг, зато здесь легче пройти незамеченным. Часы бьют двенадцать, пора.

П а р м е н о. Мы уже близко.

К а л и с т о. Как раз вовремя. Сходи, Пармено, узнай, здесь ли моя сеньора?

П а р м е н о. Я, сеньор? Упаси меня бог испортить чу­жое дело. Лучше если ты ей встретишься первым, а то, увидев меня, она еще встревожится и вообразит, будто ее тайна известна многим, да еще как бы не подумала, что ты над ней подшутил.

К а л и с т о. О, как ты прав! Твой разумный совет по­дарил мне жизнь; когда б по воле моего злого рока Мели­бея ушла, меня принесли бы домой мертвым. Иду к ней, а вы оставайтесь здесь.

П а р м е н о. Как тебе это нравится, Семпронио? Наш олух хозяин думал прикрыться мною, как щитом, при пер­вой же опасности! Почем я знаю, кто там за закрытой дверью?! Может, здесь предательство? Почем я знаю, не придет ли Мелибея лишь с тем, чтобы отомстить нашему хозяину за его великую дерзость? И вдобавок, кто пору­чится, что старуха сказала правду? Когда б не твой язы­чок, Пармено, ты бы и охнуть не успел, как из тебя душа вон! Не будь ты льстецом в угоду хозяину, никогда бы не плакал над чужим горем! Не послушайся ты Селестины, сидел бы на бобах! Стал бы и дальше советовать и по­учать, как преданный слуга, угостили бы тебя палкой! Не пойди ты на попятный, остался бы один-одинешенек! Можно считать, что я сегодня родился, — такой опасности избежал!