Селестина - [30]

М е л и б е я. Попроси ты разрешения раньше, я бы дала его еще охотнее. Иди с богом! Не принесло мне пользы твое посольство, и уход твой не принесет вреда.

Действие пятое

Содержание действия пятого

Селестина, простившись с Мелибеей, идет по улице, бор­моча сквозь зубы. Возле своего дома она встречает под­жидающего ее Семпронио. Оба, беседуя, направляются к Калисто. Пармено видит их и сообщает об этом сво­ему хозяину. Калисто приказывает отворить им дверь.

Калисто, Пармсно, Семпронио, Селестина.

С е л е с т и н а. Ох, страшная опасность! Ох, отчаянная моя голова! Ох, мука смертная! Как близка я была к смерти, кабы не схитрила и не сменила вовремя паруса. Ох, эти мне угрозы взбалмошной девчонки! Ох, бешеная девчонка! О, дьявол, которого я заклинала! Как верно исполнил ты все, о чем я просила! Я в долгу перед тобою! Ты своею властью укротил жестокую и дал мне удобный случай вволю наговориться с нею, удалив ее мать. Ну, ста­рая Селестина, весело тебе? Знай, дело наполовину сде­лано, когда начало хорошее. О змеиный жир! О белая Пряжа! Как вы пригодились мне! О, я бы уничтожила все мои былые и грядущие заклятия и не верила бы уже ни в травы, ни в камни, ни в слова! Но радуйся, старая, тебе эта сделка принесла больше, чем пятнадцать подновлен­ных девушек. Ох, проклятые длинные юбки! Вы мешаете мне поскорее добраться туда, где найдется пристанище моим новостям. О благосклонная судьба, ты помогаешь отважным и враждебна трусам! От беглеца смерть никогда не побежит! Немногим удалось бы то, что мне. Новички в моем ремесле, попав в такой переплет, так ответили бы Мелибее, что проиграли бы все, я же все выиграла благим молчанием. Правду говорят: дело мастера боится, врач умелый лучше ученого, а опыт и сноровка порождают хит­рецов и таких старух, как я, которые пройдут бродом, не намочив подола. Ах ты, шнурок, шнурок! Если жива буду, ты силой притащишь ту, что не пожелала по доброй воле поговорить со мной.

С е м и р о н и о. Или меня глаза обманывают, или это Селсстина! Черт побери ее совсем, вот ковыляет! Бормочет что-то сквозь зубы.

С е л е с т и н а. С чего это ты так открещиваешься, Семпронио? Меня увидал?

С е м п р о н и о. Видишь ли, необычайность — мать изумления; изумление, зародившись в глазах, проникает в душу; а душа выражает изумление знаками. Кто видел, чтобы ты шла по улице наклонив голову, потупив глаза, не глядя ни на кого, как теперь? Кто видел, чтобы ты по до­роге бормотала сквозь зубы и спешила, как человек, кото­рого ждет удача? Это покажется в диковинку всякому, кто тебя знает. Ну, довольно. Скажи, ради бога, с чем пришла, чем порадуешь — дочерью или сыном? С часу дня я тут поджидаю тебя, и опоздание твое казалось мне добрым признаком.

С е л е с т и н а. Сынок, это дурацкое правило не всегда верно; я вот могла задержаться еще на часок — и оставить там свой нос, а еще на два — и нос и язык; задержись я, выходит, подольше, заплатила бы подороже.

С е м п р о н и о. Если любишь меня, матушка, не уходи, пока всего не расскажешь.

С е л е с т и н а. Друг мой Семпронио, не могу я оста­новиться, да и место здесь не подходящее. Идем со мною. Когда придем к Калисто, услышишь чудеса. Посвящать всех в свое дело — значит, лишать его невинности. Я хочу, чтобы Калисто узнал обе всем из моих уст. Конечно, кое- что и тебе перепадет, но благодарность за труды нужна мне полностью.

С е м п р о н и о. Кое-что перепадет, Селестина? Не по душе мне твои слова.

С е л е с т и н а. Молчи, глупыш! Кое-что или все, сколько пожелаешь, столько и дам: все мое — твое! Будем весе­литься да наживаться, а уж при дележе не повздорим. К тому же, ты знаешь, старикам надо больше, чем мо­лодым, и особенно тебе, которому все подают горячень­ким.

С е м п р о н и о. Кроме еды, мне еще многое нужно.

С е л е с т и н а. Что, сынок? Дюжина шнурков, украше­ние на шляпу да лук, чтоб ходить из дома в дом голубей постреливать да глазами стрелять в голубок под окошками? Я о девочках говорю, дурачок! О таких, что еще не летают, пойми ты! Нет для них лучшей сводни, чем лук, — с ним куда угодно можно явиться без спроса, как говорится, под благовидным предлогом. Но увы, Семпрснио, — горе той, кто свою честь соблюдает и до старости, как я, дожи­вает.

С е м п р о н и о (в сторону). Вот лукавая старуха! Во­площение зла! Корыстная и скаредная глотка! Хочет и меня обмануть, как хозяина, чтобы разбогатеть. Да не выйдет! Не впрок ей пойдет прибыль! Кто бесчестным пу­тем высоко вознесся, упадет быстрее, чем поднялся! Ох, и нелегко же распознать человека! Труднее, по правде го­воря, чем любой товар или животное. Скверная старуха, врунья! Черт меня с нею связал! Лучше бежать от этой ядовитой змеи, чем схватить ее. Да сам виноват! Ни­чего! Пусть наживается, от обещанного небось не отвер­тится.

С е л е с т и н а. Что ты говоришь, Семпронио? С кем бе­седуешь? Отчего позади плетешься? Отчего не торо­пишься?

С е м п р о н и о. Говорю я, матушка Селестина, что не дивлюсь твоей переменчивости; оказывается, и ты не луч­ше других. То обещала затянуть это дело, а теперь мчишься сломя голову рассказать Калисто о том, что слу­чилось. Неужто не знаешь, что ценят лишь долгождан­ное? Чем дольше он помучится, тем больше будут наши доходы.