Секвестр - [7]

— Вы прекрасно говорили, — пошлепал пухлыми ладошками Нерва — поаплодировал. — Идея, оказывается, украшает женщину. Но, к сожалению, вы уже опоздали, Кора. Мы, такие плохие, злые, опередили вас.

В первый раз за всю беседу лицо Коры дрогнуло.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не сегодня-завтра в Сенате правительству Прокурора Витале будет объявлено вето.

Кора откинулась на спинку стула. Ее лицо было спокойно.

— Я не ожидала от вас признания, Гастон Нерва, — произнесла она. — Оказалось, вы человек предсказуемый, а значит, глупее, чем я думала.

Она поднялась, подошла к двери и раскрыла ее. В комнату вошли два человека в форме Государственного Ведомства.

— Я уполномочена арестовать вас, — сказала Кора, с явным удовольствием наблюдая, как защелкнулись наручники. — Сегодня будет арестован и Клингер. Вас, мелкую сошку, — сначала, остальных — потом. Основание — соглашение с правительствами Галагоссы и Пильна.

— Хе, хе, — сказал Нерва. — Покер, госпожа Адрианеску, игра не для слабонервных. Здесь надо иметь крепкие нервы, Кора, чтобы суметь не выдать себя, не показать преждевременно, что ты выиграл.

— Не понимаю.

— Хе… Вы и не поймете. Ладно, ведите… Подождите!

Он быстро схватил обеими скованными руками бокал и единым глотком допил его содержимое. Потом повернулся к конвоирам.

— Извиняюсь, — сказал он развязно.

Рим. Адвокаты

Тогда в отеле «Беллатрикс» не блефовали ни Нерва, ни Кора Адрианеску. Нерва грешным делом было подумал, что у Коры есть какие-то нераскрытые козыри. Но нет, оказалось, что ее козыри были ему известны. Просто его обманула страстная честность Коры.

Как и следовало ожидать, его освободили сразу же по прилете на Землю. Его арест прошел незамеченным для мира, ибо весь мир в то время был захвачен неожиданным и диким сообщением: Сенат вынес вето правительству Прокурора Эльзы Витале. Несмотря на это, Кора попыталась арестовать и Клингера, встречавшего их в порту, дабы освободить Нерву. Но тот, не дрогнув ни единым мускулом, сообщил, что госпожа Адрианеску, равно как и Комитет, в «междуправительственное» время лишается по закону всех прав и полномочий. Поэтому потрудитесь, госпожа Адрианеску, освободить Гастона Нерву, достойного сына своей планеты, и предоставить ему полную свободу.

Прокурором был избран Виллим Оксеншерна. На Землю тотчас же прибыл адмирал Севон де Фортиньяр. В своем заявлении для печати он подчеркнул загадочно, что все готово и все уже ждут, а он только старается не пропустить некие давно ожидаемые события, чтобы с радостью участвовать в них.

Клингер и Нерва встретились на площади святого Петра. С утра огромные толпы народа собрались здесь, чтобы увидеть белый или черный дымок над трубой здания, где собрался конклав, — там избирали нового папу взамен недавно умершего Бенедикта XVII. Напряжение быстро росло, толпа волновалась, глухо гудела. Поминались имена возможных претендентов. Заключались сделки и пари.

Наконец над трубой возник и заклубился белый дымок. Толпа радостно заволновалась. Все взгляды устремились на лепной балкон папского дворца. А на нем появился кардинал Мирон Ибарра. Вокруг Нервы и Клингера оглушительно завопили, слышались возгласы славословия и радости. Они смотрели на нового папу. Он стоял спокойный, улыбающийся, благословляя толпу, и по ней прокатилось:

— Ибарра! Монсеньор Ибарра! Юлий IV!

Они переглянулись. Для них эти слова заключали особый, только им понятный смысл.

Потом они сидели в каком-то кафе, провонявшем жареной рыбой, оливковым маслом и той нестерпимой кислятиной, которую официант, кудрявый мальчишка в белом переднике, закатывая глаза, называл «великолепными вином, сеньоры, вы только попробуйте, и — Божья матерь свидетельница — будете постоянно посещать наш ресторан». Но им было безразлично, что пить. Главное — выпить. За здоровье папы. За здоровье Прокурора. За их собственное здоровье. Они пили.

На следующий день они узнали, что указом Сената прекращена деятельность Комитета по защите прав неграждан Федерации, некоторые члены Комитета, в том числе Кора Адрианеску, арестованы. Нерва прыгал по гостиничному номеру и вопил радостно, как дикарь. Клингер сдержанно улыбался.

И, наконец, вечером того же дня по всем средствам массовой информации прогремело, повергнувшее кого в ужас, кого в изумление, граничащее с помрачением рассудка: на собственность неземлян, независимо от ее характера, наложен государственный секвестр.

Адвокаты срочно вылетели в Реймс, где заседал Сенат.

Глазго. Они

Важные сенаторы-секвесторы Юлиус Клингер и Гастон Нерва стояли в космопорту Глазго, наблюдая за отбытием кораблей с неземлянами на их родину. Огромное здание было переполнено. Среди шипящей, щелкающей, извивающейся, скачущей, передвигающейся на ногах-ходулях, свистящей массы выделялись два типа: большие мохнатые шары, с шумом и сопением пробирающиеся сквозь мельтешащую толпу, — галагоссиане, и хвостатые, похожие на морских коньков жители Пильна. С непостижимой быстротой садились они на корабли, двигаясь легко и свободно, исчезали. По ним не было видно, разочарованы ли они или рассержены, вообще было не понять, какова их реакция на указ Сената. Неземляне улетали.