Секта Ушельцев - [6]

— Возможно. Тогда скажу проще — только здесь мне хочется жить.

— Со стороны людям кажется, что всё наоборот. Что Ваша жизнь проходит мимо вас по этой набережной.

— Да, знаю, меня считают сумасшедшей.

— Вам проще. Вас считают сумасшедшей незнакомые люди. Лишь потому, что Вы игнорируете их общество. А вот меня считают таковымя те, кто меня хорошо знает.

— Отчего? — я удостоился на этот раз долгого изучающего взгляда и неподдельного интереса.

— Я не пью с ними спиртного, не люблю. Сам мастер спорта по боксу, но не люблю бить людей. По образованию юрист, но не проработал по специальности ни дня, так как не могу переступать через свою Совесть, а юристом без этого трудиться невозможно. Да много ещё почему. Но, на самом деле, потому же, что и Вас — мы не похожи на большинство.

Наступило молчание. Но не неловкое, которое бывает на первых свиданиях из-за отсутствия общих тем. Напротив. Победное. Наше молчание объединяло нас. Мы думали об одном и том же и так громко думали, что не обязательно было открывать рот и использовать речь.

Девушка была действительно прекрасна. Стройное тело, не обделённое в нужных местах выпуклостями. Красивое лицо, отдающее античностью. Длинные тонкие музыкальные пальцы — признак благородного происхождения. Мягкий голос, умные речи, твёрдая прямая осанка и гордый взгляд. Конечно же, никаких умственных заболеваний. Люди любят навешивать ярлыки на всех, кто отличается от них самих. Но, зная этих самых людей, понимаешь, что они-то и есть те самые сумасшедшие. Потому, что не пытаются думать, а используют свой мозг лишь как орган контроля себя извне. То есть принимают информацию, которую, не обрабатывая, глотают в свой незащищённым мозговым фильтром организм. Хотя сумасшедшие — это не то слово, которое подходит большинству. Есть более правильное и ёмкое слово — дураки. Было ещё хорошее слово — идиот. Но Фёдор Михайлович изменил его смысл и те, кто знаком с его творчеством, могли бы не правильно меня понять, примени я его к дуракам. Поэтому просто дураки. Беспросветные, непробиваемые и вечные. Стадо роботов, неспособных оценить прекрасное во всём его величии. А лишь видящие предмет, разжигающий их страсть и похоть.

Чтобы произвести хоть какое-то впечатление на такую даму, не нужно было сорить сорванными цветами, показывая своё пренебрежение к Природе. Любой достойный человек, любящий всё живое, не порадуется мёртвым цветам. Или говорить ей скабрёзности о красоте её тела. Оно для таких девушек сильно вторично. Нужно было всего ничего — правильно преподнести себя. Быть таким, которого она ждёт, гуляя вечерами по этой набережной, как булгаковская Маргарита ждала своего Мастера. Не принцем на белом коне, не мессией в тунике и уж точно не качком в шароварах с барсеткой подмышкой. Таким девушкам нужен мыслитель, духовный наставник и внутренний стержень. Причём всё в одном. Нужно было показать свою отрешённость от общества в связи с его несовершенством. Эдакая малость, которой достаточно, чтобы заслужить минимальное внимание. Но, чтобы продвинуться дальше, нужно стать всем одновременно — и принцем и мессией и даже качком. Женщине не нравится выбирать. Она хочет всего и сразу. Так бери, вот он я. Мой конёк — быть таким, каким тебя хочет видеть женщина именно в этот момент. Врождённый инстинкт. Или приобретённый, не помню уже — давно живу. Причём качество погружения в собственную легенду настолько высокое, что начинаешь не просто казаться, но и быть таким, каким требуется. Совершенно искренне веря себе самому. В этом и есть высший пилотаж отношений. Соврать другим и убедить в своей правоте — легче лёгкого. А вот соврать самому себе, так чтобы поверить — это уже искусство. Только вот не надо меня обвинять в двуличии. То весь такой за Правду стеной, а то мастер лжи. Менять себя в угоду женщине — не зло и не ложь, а единственный путь к гармонии отношений. Ничего плохого в такой лжи нет. По крайней мере, совесть моя чиста, чтобы вы там себе не думали. Это ложь из категории «соврать фашистам про лагерь партизан». Героическая ложь. Самосовершенствование в угоду своей пассии.

Почувствовав, что сейчас нужно взять инициативу в свои руки и не отпускать до утра, я взял незнакомку под руку и повёл в сторону своего дома. Ах, да, мы ведь так и не представились друг другу!

— Ратислав.

— Мария.

— Почему-то не сомневался, что Вас зовут именно так.

— Почему?

— Красивая женщина должна иметь красивое имя.

— А я не люблю это имя.

— Странно. Хотя, я тоже со временем невзлюбил имя, данное мне при рождении. Поэтому был рад пройти обряд имянаречения. И Волхвы дали мне то имя, которое я ношу теперь.

^{Та самая набережная в Новороссийске}

— И давно это было?

— Да уже лет двадцать, наверное.

— А сколько Вам всего?

— В этой жизни два. Идёт третий год с тех пор, как я начал новую жизнь, переехав в Новороссийск.

— А со старой жизнью что случилось?

— Закончилась.

— Просто вот так? Сама по себе?

— Если бы. Само по себе ничего не заканчивается. Для этого надо предпринять усилия.

— Сами предприняли или помогли?

— Не без моего участия. Но рушилось так, что даже вспоминать больно. А мне нельзя терпеть боль, сердце новое так и не вставили после тяжелых инфарктов.