Секта Ушельцев - [10]

«Ховер» оказался в идеале. Серёжа, понимая, что подогнал мне машину-мечту, сиял от радости. Он искренне считал, что я тогда спас ему жизнь и пытался всеми возможными способами отблагодарить меня за то, чего я не делал. Хотя. Кто знает, чем бы всё закончилось, пройди я мимо.

Попив чаю с хозяином салона и его помощниками и дождавшись, пока машину ещё раз помоют после того, как я протестировал её на улице, где ещё остались лужи после ночного дождя, я засобирался домой. По дороге надо было ещё заехать в магазин, так как больших запасов съестного я в доме не держал, а теперь там появилась женщина. А женщины не любят пустые холодильники.

^{Мой китайский конь. Зато все китайские запчасти — родные.}

Глава 2

Будет неловко, когда инопланетяне нам скажут, как звёзды и галактики называются на самом деле.

Томик Блавацкой не остался незамеченным. Вернувшись, я застал Марию за чтением. Нехотя прервавшись и приветливо улыбнувшись, она пояснила:

— Очень занятно.

— Да, в молодости я проглотил почти все её книги, включая сокровенные, доступные лишь избранным. Не понимая даже значения многих слов в её книгах, я пожирал глубинную суть. И в тот момент мне казалось, что я познал всю суть Бытия. Но позже, с приходом жизненного опыта и с возникновением бытовых проблем, часть знаний навсегда потерялась в уголках сознания, а часть лишь иногда проявляется в случайных мыслях. Теперь вот решил освежить в памяти те впечатления детства и, может быть, понять чуть больше из того, что написано в самых известных её книгах.

— То есть «сокровенного» здесь нет?

— Конечно, нет. Это же просто из магазина книга. То, что может поменять человека, нынче в магазинах не продаётся. Я и этому-то томику удивился.

— А откуда ты в своё время взял те самые «сокровенные и недоступные для всех» книги?

— Это было давно и тогда всё было немного проще. Не было запрета. Просто мало что было в принципе. Но мне повезло с родственниками. Мой родной дядя был последователем, а точнее учеником одного ярого последователя Блавацкой. Он немного говорил со мной на темы Мироздания и его проявления в нас, людях. Мы не часто общались, и мне было совсем мало лет, когда наши пути разошлись. Но книги, что он мне оставил, я спрятал и сохранил до поры. Лет в пятнадцать я все их проглотил и на многое стал смотреть иначе. Не смотря на то, что многое дословно не понимал. Больше я их не перечитывал, а когда ушёл в армию книги исчезли. Никто не признался, но, думаю, что их выкинула моя матушка, посчитав вредными. Однако то, что сдвинулось, в хорошем смысле, в моём сознании, осталось со мной навсегда. Такие книги понимаешь не дословно, а на уровне внутреннего восприятия.

— А сейчас купил, чтобы всё-таки прочесть и понять ранее непонятое или для меня?

— Отчасти и для тебя. Хотел произвести впечатление.

Ещё один мой недостаток, появившийся у меня уже в зрелом возрасте — чтобы и как бы ни было, я всегда говорю правду. Жить стало проще в плане общения с людьми, но сложнее в плане сотрудничества с обществом. Хотя, с другой стороны, даже когда правда была неприятной или неуместной, многие люди предпочитали считать её моей шуткой. И неуместная правда сходила мне с рук.

— Ты произвёл. И не только книгой, — Мария улыбалась, намекая на то, что всё наше общение, включая его ночную физическую часть, ей понравилось.

Я благодарно кивнул головой, показав, что оценил комплимент. Понравиться женщине в первую ночь всегда считалось большим успехом и удавалось лишь самым искушённым ловеласам. В хорошем смысле этого слова. А такое искреннее признание женщины можно было провозгласить полной победой.

На обед Мария приготовила мой любимый харчо. Вроде бы между нами не было разговоров о вкусовых пристрастиях, но она попала в яблочко! Обожаю харчо. А ещё салат Оливье и лагман.

Кстати, не вегетарианка, — подумал я, когда она с удовольствием вгрызлась в кусок баранины из супа.

— Обожаю харчо, как ты догадалась?

— Даже не думала гадать, просто это единственный суп, который я умею готовить.

— Странно. Обычно как раз этот суп делают мужчины, а женщины предпочитают всякие там борщи, щи и прочие солянки.

— Так это замужние женщины. А я готовила всегда только для себя. То есть что хотела, то и готовила. Харчо мне с детства нравилось, его папа мой вкусно готовил. Пришлось научиться самой, когда осталась одна.

— Кстати, если это тебе неприятно, то не рассказывай, но почему ты живёшь одна? Где родители?

— Ничего трагического. Родители устали друг от друга и разъехались. Папа в родную Грузию, а мама осталась на Украине, в Киеве, где мы жили. Они познакомились ещё до развала СССР, но долго жили, не заводя детей. И вроде бы по их словам дружно жили. А когда решились на ребёнка, родилась я и всё им испортила. Мама сразу нашла у отца кучу недостатков и ежедневно его пилила. Папа стал выпивать каждый день и не спешил с работы домой, чтобы не слушать мамины нравоучения. Так долго продолжаться не могло. Однажды, после очередного скандала, отец собрал вещи и уехал в Грузию. Там у него родня, так что было куда уезжать. И тут началось самое противное. Мама начала ежедневно рассказывать мне — какой отец плохой. А я его всегда любила. Со мной он был добрым и никогда меня не обижал. Ни словом, ни делом. Мне надоело слушать мамины глупости, и я тоже ушла. Сначала переехала к двоюродной сестре, точнее в дом её родителей в Харькове. А после окончания института, получила от отца большую сумму денег за успешную защиту диплома, и переехала в Россию. Сюда в Новороссийск. Денег хватило на скромную однушку в старом спальном районе. Но там я только ночую, а все дни провожу у моря. Я люблю море. Здесь хорошо дышится и думается.