Секта - [13]

Сане не пришлось выбирать профессию, она сама избрала его. В школе, пионерлагере, на факультете — везде он был бессменным редактором стенгазет. В «КС» пришел еще студентом, да так там и остался, пройдя весь путь от нештатного корреспондента до члена редакционной коллегии. Не бог весть какая карьера, но он и не стремился выше. Ни должности, ни награды, ни титулы не могут заменить журналисту единственного отличия — имени. Достаточно того, что Александра Лазо причисляли к первой десятке, хотя достойных соперников у него было только двое: в «Известиях» и «Сегодня». Всякий раз, приступая к горячей теме, Саня невольно думал о том, как бы каждый из них выстроил композицию, какие нашел сравнения, как надавил на болевые точки власть предержащих. Если удастся найти контакт, он постарается превзойти себя. Выдаст такой фитиль, что чертям тошно станет.

Предвкушая грядущее торжество, Саня мысленно возвратился к Лиде и вновь ощутил едкую кислоту запоздалого стыда. Она не только нашла нужного человека, но и сама договорилась о встрече! А он даже поблагодарить, как следует, не сумел, свинтус… Почти как в анекдоте: она ему: «Поженимся?» — а он в ответ: «Созвонимся». Слова вроде другие, но подтекст почти тот же.

Ее звонок, как потом выяснилось, не первый за день, Саня услышал еще на площадке, когда отпирал дверь. Влетев в кухню, он больно ушиб плечо об угол холодильника и свалил на пол телефон. К счастью, внутренности не пострадали, хотя от пластмассы откололся солидный кусок. В какой-то мере это было знаком судьбы. Массивный аппарат, купленный женой, теперь уже бывшей, был единственной вещью, которую она почему-то не пожелала забрать. Казалось бы, под старину и под мрамор, впандан с обстановкой, что она вывезла, вплоть до торшеров и ламп. Словом, трещина, расколовшая корпус, оказалась чуть ли не символической.

Провозившись далеко за полночь, когда густую синь за окном разбавило белесой мутью, Саня незаметно впал в дрему — как был, в рубашке и джинсах, на пролежанном старом диване, которым снабдил его сердобольный сосед.

Убогое ложе, казалось, еще хранило стойкий тревожный запах Лориных духов. Как же он мандражировал, когда впервые привел ее в эту пустую комнату с теневыми квадратами от картин на выгоревших обоях. Но она и здесь оказалась на высоте, эта дивная женщина в изысканном туалете от Сен-Лорана. Сбросив платье и не щадя маникюра, вымыла полы, протерла окна и даже вычистила Санины парадные туфли. И все быстро, сноровисто, словно каждый день занималась самой черной работой. Это выглядело тем более удивительно, что в ее особняке, на седьмом километре от Кольцевой, не ощущалось недостатка в прислуге. Упарившись, более от жары, нежели с непривычки, Лора, ничуть не смущаясь, стянула с себя тончайшие трусики, оставившие на пышных бедрах розовый след, и побежала под душ.

«Тебе нужно особое приглашение?» — окликнула, пустив воду на полную мощь.

Аромат «пуазона», навеяв томительные воспоминания, незаметно просочился в сон. Уже в забытьи Саня ощутил волнующую близость женщины, разметавшейся где-то под самым боком. Полный желания, он потянулся ищущими руками, которые тут же уперлись в обшарпанную кожу дивана.

Он с трудом перевел дыхание и разлепил глаза. Разворошенное гнездо заливал ослепительный жар. День обещал быть таким же изнурительно знойным, как и все предыдущие.

Пора было вострить лыжи. На дорогу по приблизительной прикидке понадобится не меньше часа — тридцать пять минут только на метро. Утрата «жигуленка» шестой модели, отошедшего вместе с дачным участком жене, существенно сузила Санину деловую активность. Он знал, что может легко сорвать несколько тысяч зеленых на скрытой рекламе, но пока брезговал.

Засекреченный конструктор обретался на Нижней Масловке, в бывшем цековском доме из желтого кирпича. Двухкомнатная квартира с высоким потолком, просторным холлом и всяческими подсобными помещениями производила впечатление гостиничного люкса средней руки. Темная лакированная мебель, обилие хрусталя, ковры машинной выделки — ничего примечательного. Разве что развешанные по стенам поделки из корней и капа — хобби, как легко догадаться, хозяина, самого Петра Николаевича.

На вид ему было за пятьдесят. Невысокий, но крепкого сложения, он встретил гостя радушной улыбкой и сразу же предложил чаю.

Взглянув на натертые до блеска полы, Лазо сделал движение разуться, но хозяин остановил его небрежным взмахом руки.

— Не затрудняйтесь… У меня особое покрытие: дунешь — и нет. Никакая грязь не пристанет.

— Такое бы, да для внутреннего употребления, — пошутил Саня.

— Не понял?

— Я душу имею в виду.

— Душа — штука нематериальная. Я, знаете ли, в атеистическом духе воспитан и не собираюсь менять убеждения. Глянешь на вчерашнего бойца идеологического фронта, как он с постной рожей держит свечу, так с души воротит.

— Вот вам и нематериальное понятие, — улыбнулся Саня.

— Что?.. Вы совершенно правы! — Петр Николаевич рассмеялся. — Слова, слова… Однако присаживайтесь. Будете записывать на магнитофон?

— Если не возражаете, — Саня включил диктофон с миниатюрной двухчасовой кассетой.