Секта. Невероятная история девушки, сбежавшей из секс-культа - [14]
Но что в нашей семье постоянно, всегда, даже если что-то разделяет нас, так это позиция «МЫ против НИХ». Мы стая, они, взрослые, – враги. Мы стоим друг за друга, линия защиты против родителей, дядей, теть. Лидеров, Пастырей – какие бы имена они ни выдумывали, чтобы определить их – взрослых. Мы не пытаемся играть в любимчиков – здесь нет любимчиков. Мы не крысячим, не стучим, не жалуемся. Это неписаный закон, с которым ты тут рождаешься: мы против них.
Вот как можно оставаться невредимым.
На самом деле это единственный способ.
Но сейчас мы снова в бегах. В фургоне только наша семья, так что я надеюсь, что куда бы мы ни отправились, там будем только мы. Подобный результат облавы был бы лучшим из когда-либо случавшихся. Джоэль всегда мне говорит, что я излишне оптимистична, что я глупая мечтательница, и все никогда не происходит так, как я воображаю.
Но в этот раз, возможно, будет именно так.
На самом деле мы никогда не жили только нашей семьей, а исключительно коммунами – в Африке, Индии и на Маврикии. До переезда в Англию мы были гораздо менее закрытыми. Покидая коммуны, мы выходили певческими коллективами в лагеря прокаженных, дома престарелых и супермаркеты. Мы не являлись частью мира, но иногда видели его. Мы в него погружались. Знали, что он есть там, за забором. И у нас было наше собственное время. Свободное. Прекрасное, чудесное время без расписания.
Кажется, с тех пор прошла вечность.
В Африке, когда мне было около четырех лет, у нас был большой сад и за ним – лес. И случалось, у нас оставались часы, когда за нами не присматривали, и мы могли бродить там. В коричнево-зеленых чащах мы создавали банды. Между Солдатами Антихриста и Армией Иисуса вспыхивали войны и заключались перемирия. Сделанные из желудей пули дьявольских прислужников били с достаточной силой, чтобы на месте удара у меня возник синяк, а иногда – и рана.
В какой-то момент в нашем саду засвистели самые настоящие, а не желудевые пули, выпущенные из реальных ружей; тогда убили всю семью наших соседей. На них напала настоящая банда. Пули влетели в окна гостиной, а мы прятались под кроватью. Я помню, как матрас приподнимался от наших маленьких тел, как оглядывалась на лица братьев и их глаза, в которых отражалось то же возбуждение, что ощущала я. Нас воспитали в ожидании подобного: мы не боялись, мы думали, что Конец времен пришел с опережением.
И хотя из-за отца – агрессивного, злого, жестокого, пренебрежительного и абьюзивного – наша жизнь всегда была нелегкой, ее нельзя было сравнить ни в коем случае с тем, какова она в настоящем доме. Вроде дома Хендона или того, что был перед ним, или другого – еще прежде. Отец – это всего лишь один человек.
В домах имя им легион.
– Как думаешь, куда нам лучше поехать? – слышу я, как мама тонким голосом решается спросить у папы. Папа не любит, когда его о чем-то спрашивают, особенно когда он ведет машину. Но мы в фургоне примерно час, движение чуть-чуть замедлилось. Через переднее окно я ничего не вижу, но, кажется, мы на открытой местности: стало меньше поворотов, и больше меня не тошнит.
– Мы не можем пойти ни в какой «дом». Мы скомпрометированы, мы спалили наше убежище.
– У нас ничего нет с собой, – безвольно отвечает мама.
– Придется обойтись. Вот ДЕРЬМО! Я оставил в доме «сундучок».
В «сундучке» было все, что нам нужно. Мы брали его с собой во все страны, куда ездили. Он большой, сделан из металла и натуральной кожи. В нем наши паспорта, свидетельства о рождении, письма и книги Моисея Дэвида и наши фотографии. Тысячи снимков. Открыть «сундучок» – все равно что распахнуть люк, ведущий к визуальной истории нашей семьи. Папа всегда был заядлым фотографом – он обустраивал темную комнату для проявления фото в кладовой большинства домов.
Услышав, как он говорит, что мы потеряли «сундучок», я тут же думаю о портретах Сэма и Джоша. Это большие черно-белые фотографии. Очень красивые. Мы никогда их больше не увидим, но я их не забуду. Я закрываю глаза, и портреты возникают перед моим мысленным взором. Сэм посылает камере воздушный поцелуй; у него длинные локоны. «Ты выглядишь как девчонка!» – хихикает Джош. Сэм выглядит потрясающе. Хотя Джош на своей фотографии глупо улыбается, его глаза все равно сохраняют своеобразную мудрость. Мне хочется удержать больше, больше наших воспоминаний, которых нам не доведется увидеть, так что я не открываю глаз и пробую проследить очертания своего собственного фото, в мои четыре года. Я сижу рядом с нашим домом в Южной Африке, в бикини из бледных ярко-розовых цветов, сделанном для меня сестрами. Я помню, как две из них сидели на солнце, сплетая розовые цветы, пока я молча на них смотрела, не желая разрушать магию внимания, доставшегося мне и моему царскому наряду.
Зажмуриваюсь еще сильнее и улыбаюсь цветам и контурам снимков из тех времен, когда нас нашли бабушка и дедушка, путешествовавшие по миру, чтобы встретиться с нами на Маврикии. Цвета на фото – зеленый, золото и сепия. Мы стоим перед старой машиной; мне примерно два с половиной года, я впереди дедушки, бабушка держит младенца Джоша. Нас с беднягой Джошем мама тогда одновременно кормила грудью.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Эдди Яку всегда считал себя в первую очередь немцем, а во вторую – евреем. Он гордился своей страной. Но все изменилось в ноябре 1938 года, когда его избили, арестовали и отправили в концлагерь. В течение следующих семи лет Эдди ежедневно сталкивался с невообразимыми ужасами, сначала в Бухенвальде, затем в Освенциме. Нацисты забрали у Эдди все – его семью, друзей и страну. Чудесным образом Эдди выжил, хотя это спасение не принесло ему облегчения. На несколько лет его охватило отчаяние… Но оказалось, что невзгоды не сломили его дух.
Бестселлер, вышедший на десяти языках мира. Его героиню Ирену Сендлер сравнивали с Оскаром Шиндлером, а незадолго до кончины номинировали на Нобелевскую премию мира. Каждая операция по спасению детей от Холокоста несла смертельную опасность. Миниатюрная женщина вывозила их из гетто в санитарной машине, выводила по канализационным трубам, прятала под пальто и в гробах, проскальзывала через потайные ходы в заброшенных зданиях. Любой неверный шаг мог стать последним – не только для нее с подопечными, но и для соратников, близких.
Когда в мае 1945 года американские солдаты освобождали концентрационный лагерь Бухенвальд, в котором погибло свыше 60 000 человек, они не могли поверить своим глазам. Наряду со взрослыми узниками их вышли встречать несколько сотен мальчиков 11–14 лет. Среди них был и Ромек Вайсман, оставшийся из-за войны сиротой. Психиатры, обследовавшие детей, боялись, что им никогда не удастся вернуться к полноценной жизни, настолько искалеченными и дикими они были. Спустя много лет Ромек рассказывает свою историю: об ужасах войны, о тяжелом труде в заключении и о том, что помогало ему не сдаваться.
Вена, 1939 год. Нацистская полиция захватывает простого ремесленника Густава Кляйнмана и его сына Фрица и отправляет их в Бухенвальд, где они переживают пытки, голод и изнурительную работу по постройке концлагеря. Год спустя их узы подвергаются тяжелейшему испытанию, когда Густава отправляют в Освенцим – что, по сути, означает смертный приговор, – и Фриц, не думая о собственном выживании, следует за своим отцом. Основанная на тайном дневнике Густава и тщательном архивном исследовании, эта книга впервые рассказывает невероятную историю мужества и выживания, не имеющую аналогов в истории Холокоста.