Сексуальные отношения - [88]

Несмотря на описанные особенности характера, в ходе лечения он смог ограничить употребление алкоголя, сменил гипотензивное (снижающее артериальное давление) средство, начал терапию по восстановлению тестостерона и сумел снизить требования к себе и к жене. В результате его способность к эрекции восстановилась практически до того уровня, что был до несчастного случая, и секс стал опять приносить им удовольствие. Мистер К. снова стал мечтать о кругосветном путешествии, и миссис К. согласилась его сопровождать, хотя и без особого энтузиазма. «Это все часть моих сексуальных мечтаний, доктор, – сказал он. – Я мечтаю о том, как уложу ее на песок тропического пляжа и хорошенько от… ю».

Эти слова, сказанные на прощание, отчасти служат доказательством его восстановления и возвращения к свойственному ему до аварии взгляду на секс как проявление нарциссической силы и власти, как способ контролировать объект, а не заботиться о нем. Однако этому вспыльчивому и непредсказуемому человеку удалось найти женщину, желавшую быть с ним, поистине, «в радости и в горе». Хотя это никогда нельзя предсказать заранее, но их внутренние объектные системы, безусловно, подходили друг другу, и это соответствие способствовало лучшему приспособлению в сексе, поэтому они ушли от терапевта довольные и счастливые – настолько, насколько это было для них возможно.

В следующем случае описываются внутренние обстоятельства, в которых значительное улучшение было куда менее вероятным из-за паттерна, подрывавшего единение супругов на протяжении всей их совместной жизни, и испытываемого ими отчаяния.

Сэмюэл и Пруденс Н. были направлены ко мне по поводу импотенции мистера Н. Ему было 62 года, Пруденс – 61. Его импотенция возникла через шесть лет после того, как миссис Н. успешно вылечилась от сексуальной дисфункции, проявлявшейся в неспособности испытывать возбуждение и в первичной аноргазмии. Они обращались к нескольким другим психиатрам, некоторые из них справлялись с проблемой лучше других, и пациенты идеализировали их, однако большинство специалистов вызвали критическую оценку и были сочтены слишком авторитарными, навязчивыми или безразличными. На первом интервью они идеализировали и меня, объявив, что, по их мнению, я понимаю даже такие вещи, которые недоступны прославленным психиатрам, но на следующей встрече это отношение обернулось резкой критикой по поводу незначительных мелочей в нашем взаимодействии. Когда я встретился с миссис Н., она рассказала мне о своем гневе на мать за то, что та годами открыто оскорбляла отца и при этом, по всей вероятности, отказывала ему в сексе. Она разрыдалась оттого, что упустила возможность самой наладить с ним более близкие отношения. Мистер Н. поведал мне о своей властной матери и о двух образах отца: тот мог быть критичным, желчным и равнодушным, в то же время мистер Н. идеализировал его и постоянно искал его одобрения. Сам мистер Н. был чрезвычайно успешным архитектором, однако его карьера несколько раз пострадала по причине ссор с молодыми помощниками, на которых он возлагал большие надежды и думал, что те будут ему «как сыновья» в профессиональном плане. Эти помощники неизменно разочаровывали его, покидая при необъяснимых обстоятельствах. За год до обращения ко мне он отчасти устранился от дел, и начало его импотенции совпадало со временем его выхода на пенсию.

Миссис Н. вскоре решила, что не может выносить никакую терапию, «выкапывающую мучительные воспоминания или чувства», однако мистер Н., все еще доверявший мне, решил продолжить. Его особенно задело мое утверждение, что его тайные внебрачные романы также были проявлением отчаяния, начавшегося в пожилом возрасте, хотя прежде он относил их лишь за счет ухода от дел. Он согласился с тем, что испытывает отчаяние и не может обратиться к жене, поскольку между ними возникла пропасть, образованная внутренней и внешней депрессией. Они никогда не обсуждали жизненные проблемы, даже во время успешной сексуальной терапии. Мистер Н. был согласен с тем, что его вторичная импотенция символизирует вызванное чувством вины бегство от жены, на которую он спроецировал и неудовольствие отца, и угрозу со стороны матери. Вскоре после этого мистер Н., бывший, среди прочего, еще и состоявшимся джазовым музыкантом, рассказал мне свое сновидение, в котором он идет к человеку по имени Дэвид Мендер. Этот человек лучше всех чинит духовые инструменты, и мистер Н. во сне верит в то, что тому, наконец, удастся починить и довести до нужного состояния его кларнет. Это сновидение, по его мнению, должно было указывать на его надежды, что я смогу починить его (фамилия человека во сне – Мендер, от английского глагола to mend – чинить. – Примеч. пер.).

Затем он вдруг прервал лечение. Я могу только предполагать, что наша работа над его неоднозначным отношением ко мне стала угрожающей из-за видимой амбивалентности, проявляемой им к его матери и отцу. Он расщепил их образы на несоединимые частичные объекты. Оба они разделяли ненависть к матери и мечту об идеальном отце. Склонность мистера Н. идеализировать врачей и молодых помощников по работе практически неизменно встречала некое непреодолимое препятствие, неоднократно повторяющееся в его жизни. Его гнев на отца за то, что тот был недоступным и недостижимым идеалом, в каждой такой ситуации заставлял его чувствовать себя униженным – открытым для нападения со стороны молодых людей, с которыми он стремился подружиться.