Сексуальные отношения - [55]

на плохой секс, однако в терапии выяснилось, что это произошло в значительной степени благодаря отсутствию сексуальной заинтересованности.

Мать Эллен была нарциссичной и настолько погруженной в собственные заботы, что полностью предоставила дочь ее бурной любовной жизни. Когда та была маленькой, мать заставляла ее и ее сестру помогать ей красть одежду из магазинов, надевая ее на себя, а в дальнейшем поверяла Эллен интимные подробности своей сексуальной жизни. Муж ушел от нее и прервал всякие контакты с семьей, предположительно, отказавшись от сексуальной жизни. Реакцией Эллен на это стала попытка дистанцироваться от обоих родителей. Она решила, что ни в ком не нуждается, и сконцентрировалась на учебе и на достижении полной независимости. Единственной ее настоящей привязанностью стало чувство к преподавателю гораздо старше нее, которого она идеализировала. Она отделила секс и в 16 лет стала предаваться ему с многочисленными парнями и мужчинами, не испытывая никаких сознательных угрызений совести и не боясь пропустить значимые отношения.

Через несколько лет она встретила Сэма, и он, казалось, предложил ей идеальный компромисс. Выйдя за него замуж, она могла успокоить доставшуюся ей в наследство от матери необузданную сексуальность и собственное бессознательное чувство вины. В его лице она обретала фигуру, способную позаботиться о ней и дать ей ощущение защищенности, а его относительная асексуальность напоминала ей отца – очевидно, бесполого. Принимая на сознательном уровне предложение Сэма потому, что он был милый, невинный и обучаемый, бессознательно Эллен выбрала его по другой причине: он был зависимый, наивный, как «отец, которого можно надуть», и в особенности – асексуальный.

Секс и решение не вступать в брак: нормальный вариант

Обратившийся за консультацией Фостер Ломас был 36-летним ботаником, одним из двух братьев-близнецов. Он был помолвлен с девушкой, которую знал полгода. Несмотря на сильное увлечение, он не хотел жениться. Она настаивала на том, что у него невротический страх перед обязательствами. Он же утверждал, что не боится – просто ему этого не хотелось.

«Мне нравится секс, я люблю людей, но я просто не хочу жениться. Я очень близок с семьей. Мой брат-близнец женат, я люблю его, его жену, моих родителей и сестру. Возможно, причина в том, что мне хватает близости и доверия. Мне очень нравится Ширли – так мне еще никто не нравился. Я чувствую, что меня дурачат, убеждая меня, что я обязан хотеть жениться. Она и ее мать хотят, чтобы я так поступил. Я согласился встретиться с вами, потому что я не уверен: вдруг они правы, и я ненормален. Я люблю свою работу, люблю людей. Мне нравится заниматься сексом с любимой женщиной, но я хочу оставаться свободным. У меня хорошие отношения, просто я не хочу жениться и заводить детей. Никогда этого не хотел. Ужасно не хочется разочаровывать Ширли, но что хорошего может получиться, если жениться с таким настроением».

В процессе диагностической оценки в представлении и развитии Фостера не удалось найти ничего невротического. Он осознавал ограничения обязательств, но предпочитал оставить все как есть. Возможно, он был прав в том, что его семья давала ему достаточно или даже слишком много ощущения близости и что наличие брата-близнеца снизило его потребность в ней. Секс и близость были хороши, пока они не нарушали его личную границу, и брак в нее не вписывался. Фостер казался нормальным; его выбор был основан на нормальных, хотя и не разделяемых большинством, предпочтениях.

Постоянное откладывание брака: добрачная сексуальная дизъюнкция как страховка от обязательств

В некоторых неженатых парах секс может выражать нежелание брать на себя обязательства, несмотря на взаимные теплые чувства. Это уклонение может быть односторонним или обоюдным, и часто такие люди находят друг друга.

Дольфу и Фрэнсис было около 25 лет; на момент обращения к терапевту они жили вместе. По словам Фрэнсис, ей не хватало опыта, и секс вызывал у нее умеренное отвращение. Из-за отсутствия у нее интереса Дольф чувствовал себя обделенным, но, начав работать, мы выяснили, что он всю жизнь страдал преждевременной эякуляцией. Поведенческая сексуальная терапия «вылечила» его в техническом смысле. Он смог контролировать эякуляцию, и Фрэнсис стала получать от секса больше удовольствия. Однако после того, как наступило физическое улучшение, выявились более глубинные проблемы. Дольф и Фрэнсис начали активно избегать физической близости друг с другом, и в центре внимания оказалось их амбивалентное отношение к браку. Они оба бессознательно рассматривали исходную тупиковую ситуацию как гарантию от угрозы, что другой потребует узаконить отношения. Вся динамика их отношений с интернализованными родителями, вызывавшими страх и зависть, вышла на поверхность. Они стремились к сближению, но страх не позволял им соединиться. Их дисфункции скрывали за собой обоюдную дизъюнкцию. Сексуальная репрезентация потребности оставаться порознь порождалась общим страхом поглощения. Теперь они испытывали трудности из-за несинхронности желания заняться сексом. Этот паттерн сохранялся в течение двух лет, на протяжении которых они оба проходили индивидуальную терапию у одного и того же терапевта (женщины)