Сексуальная бабушка Лени Рифеншталь - [6]
Он совершенно обнажен. Все видно. Но это не какая-то человеческая анатомия, и это не плоть, к поцелуям зовущая. Это, скорее символ Рейха. Можно ли земной женщине полюбить Государство? Можно. Вот как раз в таком образе мускулистого и на все готового Арийского Сверхчеловека.
Я когда-то писал, что еще у наших предков сексуальность стала принимать социализированную форму. Не просто сильный самец, но самец, который стал альфа-животным. Предводителем стада. Если он стал вождем благодаря сообразительности, удачной находке или просто случаю, то сладострастные взоры прекрасных мохнаток обратятся к нему. Омега животное, несчастный павиан-гамадрил, заполучив ради науки от этнолога в руки пустой бидон, оторвал их от самоудовлетворенного сладострастия и начал колотить в подарок экспериментатора. Этот гром вполне заменял как предвыборные речи, так и ежегодное обращение нового вождя к павианьему народу. И — о диво, господин Павиайнен сразу стал самым главным альфа-лидером и признанным авторитетом.
Власть же рождает страшное сексуальное возбуждение у прекрасной части стада, у дам-гамадрильш и моник американских, и они вероломно бросают поблекшего повелителя и усладителя на побиение бывшими подданными, каждый из которых имел что сказать низверженному кумиру — то была родовая месть — тоже не последнее чувство в качестве мотора прогресса. В каком-то смысле превосходящее по мощности даже массы как двигатель истории.
Власть (и богатство) — сильнейшее средство привлечения для извлечения экстаза любви. Только ли материальный эквивалент при этом мнится? Нет, тут дело глубже, кроется в метафизике доминирования, отдачи, растворения и уж потом — получения.
В этом же духе высказался в Гусь Буке СПб Наблюдатель — Monday, February 20, 2006 at 16:49:31
“Секрет Рифеншталь в следующем — она уловила сексуальную подоплеку фашизма. Скромное обаяние тоталитарных спарт, которое перечувствовало много художников, да не все решились высказать. В.Лебедев правильно назвал источник творчества бабушки. Именно секс, сопряженный с агрессией.
Лени Рифеншталь привлекала мощь и брутальность шедшей за Гитлером силы, она по-женски, по-животному ее чуяла и восхищалась ею. (Лилиана Кавани, заметим, туда же, чего стоит финальная сцена Дирка Богарта с Шарлоттой Ремплинг). Основной прием Рифеншталь — это ЛЮБОВАНИЕ натурой, подчеркивание ее. Чувство восхищения, которому, судя по результату, нельзя отказать в искренности.
Вот и С.Эйзенштейн с «Иваном Грозным» тоже поддался этому «обаянию силы» и честно зафиксировал его на пленке. До этого, заметим, он был влюблен в революционных матросов (что признавалось прогрессивным)… Вообще он, как чуткий человек искусства, ловил интересующие его материи, как компас. И мыслил готовыми монументальными кадрами, сильно смахивающими на постановочные плакатные фотографии. А еще Дейнека… впрочем, хватит. Короче говоря, если б Эйзенштейн и Дейнека жили в Германии 30-ых, они бы заткнули за пояс любую рифеншталь. А окажись там же, допустим, Мисима, так и вовсе никакой Геббельс бы не понадобился”.
Гитлер заимел власть исключительно благодаря умению беспрерывно болтать. Как он сам писал в “Моей борьбе”, вдруг “обнаружил, что могу говорить”. То есть, часами и без остановок нести пургу обо всем. С большими эмоциями и жестикуляцией. Именно поэтому он стал почти сразу же, буквально с 1919 года безоговорочным лидером новой национал-социалистической рабочей партии (сначала она называлась просто “рабочая партия Германии). Стал считаться лучшим оратором своего времени. Услышав его на одном из митингов поздней осенью 1932 года прекрасная Лени Рифеншталь прямо-таки воспалилась. И написала ему, можно сказать, любовное письмо. Дескать, я в таком восхищении и возбуждении, что готова ради на вас на все. Я все ваша. Повелевайте мной, мой господин, мой избранник, мой фюрер!
Была принята вождем (весной 1933 года), обласкана и получила первое государственное задание на воплощение в зримых образах величественной идеи Германского Рейха. Что за зримые образы? В первую очередь — нагое тело.
Известный сексолог и культуролог Игорь Кон пишет:
“Культ мускулистого тела взял на вооружение итальянский и германский фашизм. Всякий фашизм является идеологией воинствующей агрессивной маскулинности, которой импонируют образы сильного мужского тела. К тому же в обеих странах для этого существовали историко-культурные и эстетические предпосылки.
Гитлеровцы уделяли физической культуре огромное внимание. Сравнение учебных планов обычной немецкой гимназии до 1931 г. и планов элитарной фашистской школы в 1937 г. показывает, что максимальное сокращение учебного времени (до 23 час.) пришлось на иностранные языки, а максимальное увеличение (до 64 час.) на военно-физическую подготовку, не считая 4 часов общего физического воспитания. Здоровье и физическую культуру государство рассматривало не как самоцель, а как воплощение «национальной идеи» (Kruger, 1999).
Для нацизма физическая культура — часть военно-патриотического воспитания. Физические упражнения считались средством формирования нордического характера. Особенно поощрялись силовые виды спорта, тренирующие «тевтонскую ярость». Гитлер прямо писал в «Майн кампф», что ему нужны «безупречные, натренированные спортом тела». Атлет не имеет права распоряжаться собственным телом, как он хочет, быть здоровым — его гражданская обязанность. Важны не сами по себе мировые рекорды, а физический и нравственный потенциал нации. Особенно высокие требования предъявлялись к членам «СС»: до 1936 г. туда не брали человека, если у него был вырван хотя бы один зуб.
