Секс в искусстве и в фантастике - [19]

Гетенианцы, в свою очередь, не жалуют землянина. Король Арговен говорит: «Я не знаю, что за чертовщина сидит в вас, господин Ай: то ли вы сексуальный извращенец, то ли искусственно созданное чудовище, то ли действительно пришелец из великой пустоты космоса». От этого безумного беременного короля и зависит судьба героев романа – Дженли и его спасителя гетенианца Эстравена, чьё полное имя звучит роскошно: Терем Харт рем ир Эстравен, лорд Эстре.

Эстравен, который с риском для жизни ценой нечеловеческих усилий и жертв спас Дженли, выкрав его из концентрационного лагеря одного из государств планеты, относится к землянину с заботливой материнской нежностью. Верзила-негр, которому он едва по грудь, кажется гетенианцу «хрупким, незащищённым, открытым, уязвимым; даже половые органы его всегда находятся снаружи, он не может втянуть их в брюшную полость, спрятать. Его имя – крик боли».

Так что размышления землянина об оборотнях были с его стороны верхом неблагодарности. И, ночуя в одной палатке с инопланетянином, с которым они вместе бегут, пересекая вечный ледник, из тоталитарного государства Оргорейн, Дженли, в конце концов, отказался от прежних предубеждений ради дружбы со своим спасителем. Мало того, их взаимное влечение переросло в любовь.

Превратности майората, или «Ромео и Джульетта» в «голубых» тонах

В Европе был когда-то обычай майората. Чтобы не дробить феодальное владение, оно целиком наследовалось старшим сыном властителя. Младшие братья получали дворянский титул, указывающий на их происхождение, но право на владение родовым гнездом переходило к ним только после смерти прямого наследника.

На планете Гетен система майората пробрела особую сложность. Ведь властелин феодального поместья («очага») мог быть не только отцом, но и матерью своего потомства. «Родными по крови» считались лишь те из его сыновей, которых он сам родил и выкормил грудью. Например, все дети князей Эстре носили родовое имя Эстравен (то есть «выходца из очага Эстре»), но прямым наследником мог быть лишь старший из «родных» сыновей. Порой такая система майората давала сбои, что ставило властелина и его подданных в щекотливое, а иногда и в опасное положение.

Ле Гуин создала подлинный шедевр, рассказав о соперничестве за право наследовать очаг Эстре. Эта история случилась с далёким предком героя «Левой руки тьмы» Терема Эстравена.

«Давным-давно между княжеством Сток и княжеством Эстре земли Керм шла тяжкая распря. Налёты и грабежи с обеих сторон продолжались в течение трёх поколений, и конца этому спору не предвиделось, ибо спор был связан с земельными владениями. Хорошей пахотной земли в Керме мало, и слава любого княжества – в протяжённости его границ, а правят там люди гордые, вспыльчивые, отбрасывающиечёрные тени.

Случилось так, что родной сын и наследник лорда Эстре во время охоты бежал на лыжах по Ледяному озеру в первый месяц весны, попал в трещину и провалился под лёд. Однако, положив поперек полыньи одну лыжу, он всё-таки выбрался из воды. И оказался в не менее ужасном положении: он промок насквозь, а было очень холодно, к тому же близилась ночь. Юноша не чувствовал в себе сил, чтобы добраться до дому, – до Очага было не менее десяти километров вверх по склону холма, – а потому направился к деревне Эбос на северном берегу озера. Когда наступила ночь, всё затянуло туманом, спустившимся с ледника, и над озером спустилась такая мгла, что он ничего не видел перед собой, не видел даже, куда ставит лыжи. Он шёл медленно, опасаясь снова провалиться, холод пробирал его до костей. Он понимал, что скоро не сможет двигаться. Наконец сквозь туман и ночь он разглядел впереди огонёк. Он снял лыжи, потому что берег озера здесь был неровным, каменистым и местами совсем лишённым снега. Едва держась на ногах, из последних сил устремился он к этому огоньку, находившемуся явно в стороне от Эбоса. Оказалось, что это светится окно одинокого домика, со всех сторон окружённого густыми деревьями тор, единственными, что могут расти на земле Керм. Деревья тесно обступили домик, и, хотя они были невысоки, он буквально тонул в их ветвях. Юноша застучал в дверь и громко позвал на помощь; кто-то впустил его в дом и подвёл к огню, пылающему в очаге.

В доме оказался только один человек. Он раздел Эстравена, одежда которого задубела на морозе, словно превратясь в железный панцирь; потом завернул его голого в меховые одеяла и, согревая собственным телом, изгнал ледяной холод из заледеневших членов. Потом напоил горячим пивом, и юноша в конце концов пришёл в себя и вгляделся в своего спасителя.

Человек этот был ему незнаком; они были примерно ровесниками и смотрели друг на друга. Оба были красивы, стройны, хорошо сложены, смуглы, с тонкими чертами лица. Эстравен заметил в чертах незнакомца пламя кеммера. И сказал:

– Я Арек из Эстре.

– А я Терем из Стока, – откликнулся тот.

При этих словах Эстравен рассмеялся, потому что был ещё слишком слаб, и сказал:

– Значит, ты отогрел меня и спас от смерти, чтобы потом убить, Стоквен?

– Нет, – ответил тот, протянул руку и дотронулся до Эстравена, чтобы убедиться, что холод совсем покинул тело юноши. И тут Эстравену, хотя ему оставалось ещё день или два до наступления кеммера, показалось, что в душе его разгорается огонь. И оба они застыли, едва касаясь друг друга руками. – Смотри, они совсем одинаковые, – сказал Стоквен и положил свою ладонь на ладонь Эстравена, и ладони действительно почти совпали: одинаковой длины и формы – словно левая и правая рука одного человека, просто сложившего их вместе. – Я тебя никогда раньше не видел, – сказал Стоквен. – И мы с тобой смертельные враги.